Третья жара (СИ)

Армин немного поерзал, потёрся ноющим членом о смятые простыни — и внезапно подумал: а что, если лечь так, чтобы Эрвин тоже могла его ласкать? Хоть пальцами потрахивать в задницу; которая сейчас, надо сказать, слегка саднила, но и это казалось возбуждающим. Впрочем, эксперименты с позами вполне могли подождать до другого раза. А пока Армин, повинуясь внезапно пришедшей в голову хулиганской мысли, скользнул языком ниже, к заднице. Эрвин тихонько охнула — как ему показалось, удивлённо, однако попытки остановить не сделала. Армин, восприняв это как разрешение, принялся лизать маленькую дырочку, а потом и вовсе протолкнул туда язык. Сверху послышалось негромкое «О-о-о!..», но вскоре Эрвин слегка потянула Армина за волосы, недвусмысленно намекая, что неплохо бы вернуться туда, где был. Он не стал своевольничать, послушно выполняя это безмолвное требование и с упоением слушая, как дыхание Эрвин становится все более шумным и частым. Когда же она сладко вздрогнула с тихим стоном, Армин сам был уже почти на грани, но не торопился отстраняться. Несколько секунд — и Эрвин сама потянула его за волосы, заставляя отстраниться, но на этот раз не грубо, а мягко и аккуратно, совсем не больно.

— Армин?

— М?..

— Язычок устал? — Эрвин улыбнулась. — Иди сюда.

И поцеловала — жадно, с напором, почти трахая языком в рот и одновременно обхватывая пальцами его член. Армин невольно вскинул бёдра, толкаясь Эрвин в кулак, глухо застонал и излился. Мгновение — и Эрвин отстранилась, мимолётно поцеловав его в лоб, и прошла к умывальнику. Армин немного полежал, поднялся и, подойдя к Эрвин, обнял её со спины, утыкаясь носом между лопаток.

— Ластишься, как котёнок, — мягко сказала она, слегка разводя его руки — ровно настолько, чтобы повернуться в объятиях.

Армин поднял голову и, когда Эрвин легонько почесала его за ухом, точно самого настоящего кота, ответил:

— Знаете, я не против побыть вашим котёнком. Даже если вы наденете на меня ошейник с бубенчиком.

— А мне нравится эта мысль, — Эрвин всё-таки высвободилась из объятий и принялась сама обтирать Армина мокрым полотенцем. — И можешь обращаться ко мне на «ты», пока мы наедине, — кажется, я уже говорила.

— Мне... пока непривычно, наверное.

Эрвин не стала ничего отвечать — лишь поцеловала в лоб, как ребёнка, и подтолкнула к кровати. Армин с удовольствием забрался под одеяло и, когда Эрвин тоже легла, придвинулся вплотную, обнимая. Она не отталкивала — наоборот, обняла в ответ и легонько потрепала по волосам. Засыпать так тоже было одним из удовольствий. Не таким, как секс, но не менее приятным — а в чем-то и более. Так Армин чувствовал, что он — не просто распутная игрушка, которой попользовались и выставили за дверь, а хоть немного, но больше. Он не был уверен, что хотел бы знать, сколько на самом деле значит для Эрвин. Армину хотелось — ни много, ни мало — любви, но что-то внутри нашёптывало: ты просишь слишком много.

— Уже спишь, котёнок?

— Почти.

Он поднял голову. В слабом свете луны, висевшей за окном, точно половинка яблока, можно было различить черты лица Эрвин, но его выражения Армин так и не понял — какое-то странное, слишком нежное для неё. Эрвин молча и совсем легко коснулась губами его рта, потом вновь опустила голову на подушку, прикрывая глаза.

«Наверное, если она целует меня просто так, а не только во время секса, я что-то значу для неё, правда?..»