Третья женщина

— Я очень сожалею о том, что произошло ночью. Вам пришлось пережить не меньше, чем мне. Все так печально…

— Ешьте, а то еда остынет, — пряча глаза, проговорила Диккенс. — Я делала не больше того, что мне велели. Сейчас я приготовлю вам чай.

— Диккенс!

Поведение домоправительницы было необъяснимым. Она вела себя словно слуга, знающий свое место. Вынужденные, сухие ответы, лицо без улыбки. В сердце шевельнулось недоброе предчувствие.

— Да, мисс? — Диккенс стояла в дверях кухни, нетерпеливо перебирая руками подол передника и всем видом показывая, что ее дожидается работа.

— Вы снова не называете меня по имени, — обиженно произнесла Джудит. — Я действительно сожалею о гом, что вам пришлось вынести этой ночью. Вы спасли мне жизнь. Вместе с Джеф… с мистером Морхаузом. Диккенс, в чем дело? Почему вы хмуритесь?

— Я не хмурюсь, мисс.

— Вы разговариваете со мной так, как будто мы больше не друзья. Если я чем-то обидела вас, скажите. Я хочу знать, что случилось?

Холодный, проницательный взгляд, которым одарила ее Диккенс, еще больше усилил недоумение. Домоправительница смотрела на нее, как на низшее существо. Недостойное даже презрения.

— Не мне судить ваши поступки, мисс, хотя безнравственно для молодой леди принимать ухаживания женатого мужчины. А ему — забывать о больной жене, прикованной к постели. Мне стыдно за вас, мисс Джудит Рейли, и больше я ни о чем не хочу разговаривать с вами!

С этими словами она повернулась и промаршировала через открытую дверь на кухню, оставив молодую женщину неподвижно сидящей в кресле. Казалось, обрушился мир и похоронил под обломками сверкающие лучи счастья.

Приподнятое настроение, радовавшее с момента пробуждения, угасло. Вид приготовленных блюд вызывал отвращение. Обвинение продолжало отдаваться эхом в ушах, пылали щеки. Слезы застилали глаза, когда она, отодвинув стул, спотыкаясь, устремилась прочь из столовой. Счастливые воспоминания утра превратились в настоящее мучение.

Диккенс была права. Ее слова напомнили ей, что она совершает грех. Нарушает заповедь, установленную для живущих под этим небом, и не может рассчитывать на прощение. Правда была столь ужасающей, что рядом с ней меркли страхи ушедшей ночи. Джудит Рейли любила человека, связанного узами супружества с прекрасной и беспомощной женщиной. Сознание этого обстоятельства походило на удар грома в безоблачном небе.

Не разбирая дороги, в слезах, она поднималась по винтовой лестнице, смутно представляя, куда и зачем идет.

* * *

— Оливия, можно войти?

— Джудит! Как мило, что вы нашли время заглянуть ко мне. У вас перерыв в работе?

— Я сейчас спускаюсь в студию. Мне захотелось поговорить с вами.

— Ловлю вас на слове. Присаживайтесь, пожалуйста. Вы выглядите прекраснее с каждой новой встречей. Сегодня погожий день, не правда ли! Я слышу, как поют птицы. Иногда так хочется улететь с ними. Жаль, что у людей нет крыльев…

Слушая мелодичное щебетание Оливии Морхауз, Джудит с удивлением спрашивала себя, что привело ее в комнату жены Джеффри Морхауза? Слова Диккенс обжигали сильнее адских пожарищ; само воспоминание о событиях прошлой ночи превратилось в мучительную пытку. Судный день, если он существует, не мог бы придумать казни ужаснее. Сидя в мягком кресле, она всматривалась в лицо лежащей в постели женщины. Какой беспомощной и беззащитной выглядела Оливия Морхауз. Под аккуратно нанесенным слоем косметики проступали восковые, поразительно хрупкие черты. Щеки окрашивал неестественный румянец.

— …но что можно противопоставить судьбе? Течение жизни не повернуть вспять, как бы этого ни хотелось. Как движется ваша работа, Джудит?

— Замечательно. По моим оценкам, мы уже приближаемся к середине книги.

— Приятно слышать. Значит, Джефф заканчивает свой проект. Вы очень помогли ему, Джудит.

— Вы льстите моему самолюбию.

— Уверяю вас, это правда. Я давно не видела его таким целеустремленным и энергичным.

Джудит прикусила нижнюю губу.

Несмотря на внешнюю легкомысленность характера, продолжительная болезнь и связанная с ней неподвижность придали проницательность суждениям Оливии.

— Что-нибудь случилось, Джудит?

— Нет, ничего особенного.

— Вы хотели что-то рассказать мне? Умоляю вас, не скрывайте.

Печально было сознавать неведение, в котором пребывала хозяйка Челси-Саут, ни на секунду не догадывавшаяся о существовании сестры, всего в двух шагах от ее спальни. Не подозревавшая о перемене, постигшей ее мужа. Странная неуверенность охватила Джудит. Она никогда не сможет сказать Оливии Морхауз: «Я люблю Джеффри. Дайте ему свободу, чтобы мы были счастливы».

Это выглядело бы насмешкой. Что могла она, Джудит Рейли, предложить такому человеку, как Джеффри Морхауз?

— Джудит?..

Нежно произнесенное имя выхватило ее из бурлящего потока мыслей. Оливия Морхауз внимательно смотрела на нее с постели.

— Пожалуйста, скажите, зачем вы зашли?

Джудит натянуто улыбнулась, вопреки леденящему отчаянию, которое вторглось в душу.