Третья Жизнь.

— Олег, — напомнил о себе Геннадий, — мы с ребятами готовы присягнуть на верность вашему роду.

— А Хипштейны?

— Они сами себя убили. Клятва не нарушена.

— Хорошо.

***

Можете представить реакцию людей, когда мимо них, по городу, следует вооружённая толпа? Вот именно — все спрятались. По различным информационным сетям города было сообщено, что власть в городе сменилась — Хипштейны погибли в честном бою. Не, ну а что? Сказать, что они сами друг друга постреляли, и закрутить ещё один виток гражданской войны? Зачем?

— А вот это — личный кабинет главы рода Хипштейнов. Был, — поправился Геннадий.

— А скажите мне, уважаемый, а что у Симеона Соломоновича было самое ценное?

— Вы хотите золото, бриллианты, или то, чем он действительно дорожил?

— То, чем он действительно дорожил.

— Пойдёмте.

И он провёл меня куда в дальнюю часть ратуши. Где была одна маленькая невзрачная дверь. Однако, как оказалось, системы защиты там были такие, что без Геннадия я бы туда не попал.

— Она ваша, проходите.

Я зашёл в комнату, Геннадий включил свет. И моему удивлению не было предела! Это была библиотека рода. В которой собиралась вообще вся информация, которая имела прямое и косвенное отношение к делам рода, начиная ещё до начала построения летающих городов!

Глава 14: конец Аэромоса.

От библиотеки прямо-таки тянуло знаниями, мудростью и стариной. И я бы с удовольствием почитал бы здесь и сейчас хоть что-нибудь. Но надо было идти ознакомиться с другими частями города.

— О, Олег, ты вышел. Куда нам идти-то? — спросила Ольга.

А ведь действительно — куда? По факту у меня две квартиры: от родителей и та, что выдали власти города как победителю. Но, с другой стороны, от Хипштейнов осталась резиденция. В которой живёт лишь одна Мария с дочкой. Куда делась жена Симеона и жена Михаила — неизвестно. И вот в этом — дилемма: теперь это вроде как моё родовое поместье. Поэтому:

— Поговори с Марией, если согласится — перебирайтесь туда.

— А ты?

— У меня ещё дела есть в родительской квартире.

***

Мария их приняла спокойно. Но вот Ольга была как-то не очень рада соседству. И что же теперь делать?

У меня же пока шло ознакомление с делами города. Документы, записи… Но всё же этот момент настал — я пошёл в комнату управления кораблём. Каково же было моё удивление, когда стало ясно, что туда никто не заглядывал уже не один год. Всё было покрыто пылью, кое-где была паутина.

— Это как понимать?

Технари, которые должны были за всем этим следить, начали оправдываться. Но мне было понятно, что это простая безалаберность. И надо брать всё в свои руки. Иначе, чувствую, прилетим. И поэтому:

— Тряпку мне!

Один из технарей дал мне её. И я полез убирать пыль с приборов. Тогда как они ни один не пошевелился. В итоге всё было убрано, и можно было посмотреть показания приборов.

— Значит так! Кто у вас главный?

— Ну я! — вышел один из толпы.

— Фамилия?

— Халтурин.

Нда, говорящая фамилия. Но всё же:

— Значит так: с сегодняшнего дня уволен!

Тот явно не ожидал такого поворота событий:

— Не посмеешь!

— Ты забыл, с кем разговариваешь? — наглость в свою сторону терпеть не буду.

— А ты не знаешь с кем!

Молча, без замаха ударил его в подбородок. И он потерял сознание. Остальные молча отпрянули.

— Итак, что скажете?

— Зря вы его так — он мстительная тварь. И у него родственник — судья.

— Понятно. Тогда скажи мне — что вот это всё было? — показываю ему на приборы в рубке, которые уже без пыли.

И тут другой парнишка заговорил:

— А я говорил им — надо хотя бы разок проверить состояние рубки управления!

— Как зовут?

— Игорь Трифонов.

— Значит так, Игорь. Что означает вот это?

Сам же на всякий случай глянул. Не совсем понял, но всё же проверить надо. А Игорь же ужаснулся:

— У нас топлива для реактора на пару недель осталось!

— Что? — хором все.

— У нас кончается топливо!

— Плохо, — далее подошёл к интеркому и вызвал Геннадия: — Алло, Геннадий? Подойдите сюда с парой оперативников.

— Куда, Олег Сергеевич?

— В рубку управления.

Халтурин начал приходить в себя. Мстительный, значит? Для профилактики прописал ему с ноги в грудь. Тот охнул и загнулся. Однако взгляд, полный ненависти, подтверждал слова остальных техников. Тут как раз подошёл Геннадий с бойцами.

— О, Халтурин! — глянул он на него. А затем на меня: — Зря вы так.

— Почему?

— Его даже Хипштейны боялись. Потому что он пока не отомстит или пока перед ним персонально не извиняться, даже если он виноват, не успокоится. И будет мстить по всякому, возможно, даже и убьёт.

«Бах!» — от выстрела в голову Халтурин умер на месте.

— От трупа избавиться. Кто за него ещё может мстить?

— Судья Посудин, а также его многочисленная родня.

— Так, с Посудиным и другими судьями разберёмся. С семьёй тоже. А пока — где можно достать топливо для реактора?

— Последняя фабрика, — начал Трифонов, — закрыта лет десять назад за нерентабельностью.

— Серьёзно?! — моему удивлению не было предела. — Это же каким нужно быть, чтобы так выстрелить себе в ногу!