Третья Жизнь.

— А зачем?

— Затем, что за нами сила! За нами будущее!

— Ребята, — с некоторой долей снисходительности отвечаю ему, — нет за вами будущего. Вы сами уже — прошлое.

— Что? Почему?

— Ну посуди сам — что вы можете мне предложить серьёзного?

— То есть вы считаете, что быть частью мирового правительства — это несерьёзно??!!?!

— После ухода Хипштейнов с мировой арены прошло два года. В России сменилась власть, города верхнего мира терпят крушение. В основном лишь потому, что у них крадут топливо для реактора.

— Кто это делает?

— Как раз представители Совета двадцати. Хипштейны, Громовы…

— Мы с ними разберёмся!!! — через чур самоуверенно ответил он.

— С кем?

— С теми, кто ворует топливо!

— Ой, не смешите меня! Украденное топливо уходит в Лондон. Где вы в последнее время сидите.

— Это наглая ложь!

— Да? А хотите спросить у тех, кто утонул вместе с Аэромосом? Они верили и надеялись, что Лондон их спасёт.

— Вы — варвары! Мы бы их спасли, если бы вы, варвары, не стремились убить их.

— Ха! Типа нас бьют, а мы должны терпеть? — его нервозность меня смешила. — Парень, терпеть пощёчины за имя Господне — сам Бог велел. А за всё остальное — око за око.

— Мы специально это придумали!

— Да-а-а-а??? Тогда напомню: от своих слов оправдаешься, от своих слов и осудишься.

— Не надо мне эти шаблоны озвучивать!

— Хорошо. Не хочешь поговорить об умной книге — слушай тогда мою правду: вон отсюда! У нас есть фабрика, которая готовит топливо для города. Я работаю с военным советом России, и то, что есть у меня, нужно вам. Бесплатно! Вы не можете предложить ничего: ваш Союз двадцати уничтожил пять с половиной миллиардов людей из семи с половиной! Это семьдесят три процента. Вы своими действиями испоганили восемьдесят процентов пригодных для жизни мест. В итоге вы обрекли на смерть ещё один миллиард четыреста семьдесят пять человек. В сумме девяносто три процента. И это — не личные домыслы. Это — из библиотеки Хипштейна.

Было видно, что я — прав. Ну что же, получил поворот? Дальше что?

— А ещё, — продолжил я, — у вас — беспорядки, которые устраивает Россия. И вам это не нравится. И вы хотите, чтобы я всё прекратил и всё вернулось так, как и было. Вот только так, как было, уже не будет! Вы стали не нужны! Мусор, отбросы! Вы выстрелили сами себе в ногу закрытием фабрик! Теперь — каннибализм! Что дальше?

— Вы ещё пожалеете об этом!

- Возможно. А возможно, что нет.

Он развернулся и пошёл к джету. Вот только улетел он долину. Где был официальный порт.

— Вас сопроводить? — подошёл к нему Геннадий.

— Варвары!

— Почему? — спокойно ответил я. — То, что перед вами не преклоняемся, наоборот нас возвышает над варварами. Которые вам продают земли за стекляшки.

Он натянуто улыбнулся, и они с Геной пошли в сторону порта.

— Итак, Вань. Ты меня спрашивал, для чего нужна математика? Видел, как он заткнулся, когда ему даже небольшие расчёты пояснил?

— Вот так их ошарашивать?

— Не только! Будут сдавать какой-то объект, и начнут тебе говорить кучу цифр. А ты стоишь — и ничего не понимаешь.

— Пап, но ведь у тебя если что есть дядя Костя с дядей Геной?

— А у тебя они будут?

Малой затих. Дошло? Или просто — лишь бы замолчал?

— Учиться надо, чтобы быть умным! А не только наглым, как вот этот вот человек.

— Я понял, — насупленно ответил он.

Несколько секунд мы молча стояли и любовались видом. Позже был слышен грохот улетающего джета — это недовольный Брифф улетал от нас. Возможно, что не навсегда. Тень его джета на некоторое время накрыла нас. А затем они улетели восвояси.

— Вань, ты знаешь, что такое место под солнцем?

— Это где мы сейчас стоим?

— Нет, — я с улыбкой гляжу на него. — Угадай!

— Эм… Ну… Пляж?

— Хе-хе, нет.

— Ну… Не знаю, пап.

— Место под солнцем — это то место, где тебя всё устраивает. Где тебе хорошо.

— Спальня?

— Хахаха! Нет, не спальня.

— А что тогда?

— Смотри: я добился того, что меня уважают. Меня ценят, любят. И мне это нравится. И это и есть моё место под солнцем, за которое мне пришлось бороться. Понял?

— То есть быть главным в этом городе и есть место под солнцем?

— Нет, сынок. Не обязательно. У твоей мамы место под солнцем быть мне женой, а тебе — мамой. У дяди Гены и дяди Кости — свои места под солнцем. Каждый из нас счастлив по своему. Мы добились. А вот прилетал дяденька — ему оно досталось по наследству. И он не счастлив — он за него не боролся. И он бороться не умеет.

— А, я понял! Жизнь — это борьба?

— Да, борьба. За своё место под солнцем. — затем, наклонившись к нему, продолжил: — Обучение — это тоже часть борьбы. Плохо учишься — плохо борешься. Пусть сейчас до тебя это не дойдёт, но позже ты поймёшь. И будешь стремиться к нему, к своему месту.

Ваня промолчал. Видно было, что он пытается понять, но пока без особых успехов. Ничего, малыш, подрастёшь и поймёшь.

***

Роман Брифф вернулся в Лондон. Где его ожидали все крупные рода, входящие в тот самый совет двадцати.

— Ну? — спросил его Гольдшип.