Третий фланг. Фронтовики из будущего

…Уже четвертый день мы занимались укреплением позиций в Выборге. На расчищенной площадке приземлялись самолеты, привозившие грузы и забиравшие раненых. Штурмовики, сделав по два-три вылета в первый и второй день, сидели без дела. Из Кронштадта несколько раз приходили отряды аэросаней с грузом. Машины по льду не пускали. Финские войска после отъезда полковника нас не атаковали. Иногда наши передовые посты замечали разведгруппы финнов, не приближавшиеся к нашей обороне. Ситуация «повисла». Часть нашей и трофейной техники нам удалось отремонтировать, экипажи пополнились за счет выживших. Офицеров СС из захваченного Никой бункера отправили транспортным самолетом в тот же день. Тишина на фронте вещь поганая – кто-то из противников обязательно готовит оппоненту большую гадость. Причем, насколько я понимаю, готовим ее явно не мы. Разведчики притащили пилота «лаптежника», сбитого зенитками в день штурма Выборга. Почему его удалось поймать только сейчас – непонятно, но командир группы сказал, что пленение произошло в видимости от разведгруппы финнов, и они попыток выручить немца не предприняли, хотя явно наблюдали за процессом. Я собирался, было, присутствовать на допросе, но Недорубов-старший сказал, что всех пленных офицеров Мындро приказал тащить к нему. Пока летчика приводили в порядок, а после пары ударов по морде – ему это требовалось, я прошел в зал, где обычно проводились все совещания штаба бригады. Подходя к двери, я услышал тихий разговор. Голоса Мехлиса и Мындро были спокойными и серьезными.

— Михаил, ты понимаешь, что тебя просто подставили? Вернее, твою бригаду.

— Понимаю. Только не понимаю, кто.

— Тут дело такое, понять нужно, кого подставили. Тебя? Попаданцев? Всю бригаду? Цель кто?

— А вы?

— Я? Я приехал в последний момент, и сразу к тебе. Предсказать это просто нереально было.

— То, что поддержки фронта не будет, понятно было сразу. Только вот зачем у нас приказ нарисовался держать Выборг? Да и вся операция какая-то бессмысленная. Из пушки по воробьям на заднем дворе, когда в главную дверь ломятся разбойники с оружием.

— Вот это меня и смутило. Поэтому я здесь. Только вот не сдвинулось следствие. Ничего нового пока не узнал.

— Может, с попаданцами поговорить? Они думают совсем другим местом, и это не то место, на котором сидят. Может, просто мы чего-то не видим?

— Надо обдумать. Собери их через часик-полтора. А пока летчика поспрошаем. А есть что от Пирвонена?

— Пока ничего. Но, как видите, огонь финны не ведут. Разведка по позициям не лазает. А доехал ли куда надо – неизвестно.

Михаил Дмитриевич сносно говорил по-немецки, поэтому допрашивать летчика стал сам. Нам он переводил свои вопросы и ответы немца. Сухов стенографировал. Мехлис безучастно сидел в сторонке. На допросе собралось около десятка любопытствующих.

— Имя, звание, должность?

— Командир бомбардировочного штаффеля особого назначения гауптман Ганс-Ульрих Рудель, кавалер ордена Рыцарского креста с мечами.

— Еще одни мемуары накрылись, — прокомментировал Степан.

— На чем летали? — продолжил Мындро.

— А вы что, не видели, во что стреляли?

— Я глаза закрываю, когда целюсь, — пробурчал Степан. Немец шутку не оценил.

— Отвечайте на вопросы, гауптман. Мы азиаты, и можем заставить вас ответить, только ущерб здоровью будет большой. А так у вас есть шансы спокойно дожить до старости.

— Я думаю, мне недолго быть в плену…

— Мы тоже так думаем… Год-полтора при хорошем поведении. Потом будете жить в мирной Германии, заниматься мирным трудом.

— Я думаю, вермахт освободит меня раньше, и я снова буду летать.

— Ваше право. Продолжим?

— «Junkers», модель 87, модификация G-1. Пока несерийная, но скоро мы будем истреблять русские танки по десятку за вылет.

— Вы оптимист, гауптман. Как случилось, что такой знаменитый пилот оказался в такой дыре, да еще и на экспериментальной машине? С какого аэродрома летали?

— Хельсинки. Приказы командования не обсуждаются.

— Много таких самолетов в вашей эскадрилье?

— Было три. Остальные – обычные «Доры».

— А теперь?

— Два сбиты. Но вряд ли это повлияет на перспективы выпуска. Т-34 в крышу и в борт на полигоне пушки нового «Юнкерса» пробивают, а тяжелых танков у вас слишком мало. Генерал, сложите оружие, и у вас будет шанс выжить в войне. Вермахт и люфтваффе непобедимы.

Степан

Непобедимы, ага. Кто ж тебя на землю-то приземлил, штрудель ты наш. Оптимист, блин. Одно обидно – опять танкисты, скорее всего, отличились. Ибо, если не сильно про него врали у нас, то имел привычку этот Ганс лезть вперед до победного. А такого орла срезали уже танкисты. Но что-то ты больно борзый, юноша. Какую-то бяку нам, похоже, таки готовят. Опять же, G-1. Это вроде который с пушками. Тот еще агрегат. Нет, летать оно летало; стрелять – стреляло. И даже попадало, и иногда в цель. Но впечатления не произвело, да и появилось позднее. А тут? Танкистам, скорее всего, особо боятся нечего – не страшнее обычной «Штуки», а вот зенитчикам может и поплохеть. Или нет?