Третий фронт. Секретная дипломатия Второй мировой войны

«Я немедленно использовал представлявшуюся мне через д-ра Керстена возможность провести встречу в Стокгольме со специальным уполномоченным Рузвельта по европейским вопросам д-ром Абрахамом Стивенсом Хьюиттом. Приняв все меры предосторожности, мы встретились в одном из стокгольмских отелей, где в течение трех дней вели откровенные беседы о компромиссном мире. Вернувшись в Берлин, я тотчас же составил меморандум для Гиммлера». Глава эсэсовской разведки объясняет свои действия так: как раз в эти дни он получил из Анкары очередное донесение своего легендарного агента «Цицерона», который в очередной партии документов, сфотографированных им в сейфе английского посла, обнаружил изложение результатов встречи министров иностранных дел СССР, США и Англии. Из документов вытекало, что между державами антигитлеровской коалиции после разгрома нацизма намечается далеко идущее соглашение по поводу европейских дел. Шелленберг пришел в ужас и решил действовать, дабы вбить клин между западными союзниками и Советским Союзом!

Переговоры на этом не кончились. Сначала Гиммлер колебался, однако затем решил принять американскую программу (за исключением пункта о наказании военных преступников, что с его точки зрения было вполне объяснимо). 9 декабря 1943 года Гиммлер дал Керстену указание довести это до сведения Хьюитта и изъявил согласие лично встретиться с американским уполномоченным. Со своей стороны, Шелленберг не терял времени и решил организовать «дезинформационное прикрытие» акции Керстена. Он распорядился, чтобы Лангбен через своих людей распустил слухи о том, что якобы в Стокгольме происходят встречи немецких и… советских представителей. «Этим самым, — пишет Шелленберг в мемуарах, — я хотел оказать давление на западных союзников…» Напомню: когда мы читали отчет принца Гогенлоэ, то познакомились и с заметкой на его полях, в которой рекомендовалась именно такая тактика.

Однако встреча Гиммлера и Хьюитта не состоялась. Сам Хьюитт (как он сообщил после войны немецкому историку А. Безгену) очень об этом жалел и считал, что США «могли принять» программу Шелленберга и Гиммлера. Американская сторона прекратила контакты (мы скоро узнаем о причинах), и Керстен вернулся к своим покровителям.

Теперь посмотрим, как изображены эти переговоры в документах американской стороны.

В официальном «Военном отчете УСС», подписанное в 1948 году одним из руководителей секретной службе Кермитом Рузвельтом и ставшем доступным для исследователей в феврале 1976 года, об операции Хьюитта нет ни слова. В нем упоминается Брюс Хоппер и деятельность стокгольмской резидентуры, упоминается Кальвин Гувер, однако о контактах 1943 года не говорится ничего.

Кальвин Гувер оказался более словоохотливым. В своих мемуарах, вышедших в 1965 году, он рассказывает и о работе в УСС, в том числе в Стокгольме. Вот что он пишет:

«Когда я был в Стокгольме, один из наших агентов установил контакт с д-ром Феликсом Керстеном, родившимся в Эстонии прибалтийским немцем и ставшим финским гражданином. Д-р Керстен был физиотерапевтом и, став личным врачом Генриха Гиммлера, имел на него значительное влияние. Керстен тогда жил в Стокгольме, однако регулярно ездил в Берлин для лечения Гиммлера. Один из наших агентов, услышавший о связях Керстена с Гиммлером, стал пациентом Керстена, изобразив себя страдающим от недугов. Он представился секретным личным представителем президента Рузвельта и дал понять, что в случае продолжения войны Германия будет разгромлена. Поэтому сейчас она должна использовать последнюю возможность заключить мир и избежать тотального разгрома. Керстен обсудил с нашим человеком предложение, согласно которому Гиммлер должен арестовать Гитлера (ибо союзники никогда не пойдут на мир с ним) и образовать временное правительство. Оно заключит с союзниками мир на условиях, которые будут суровыми, однако лучшими, чем на это может рассчитывать Германия в случае тотального поражения. Обсуждая эти предложения с Керстеном, наш агент вышел за рамки инструкций, которые мы ему дали… Керстен сообщил об этом предложении Шелленбергу, который обсудил его с Гиммлером… После встречи с Шелленбергом наш агент собирался отправиться в Берлин для встречи с Гиммлером. Я запретил ему делать это».

Итак, сам факт встречи и переговоров подтвержден, хотя Гувер и изображает дело так, будто агент (читай: Хьюитт) «превысил свои полномочия». Однако в этой версии не все убедительно. Если Хьюитт действительно превысил свои полномочия, предложив соглашение с Гиммлером, то почему ему сразу же не приказали прервать контакт? Ведь он сообщил это всего лишь Керстену и — если бы УСС на деле захотело прекратить обсуждение неприемлемого предложения, зачем было Хьюитту встречаться с Шелленбергом? И зачем вообще было ставить вопрос о поездке в Берлин?