Третий глаз-алмаз

Лиза, как безумная, металась по крохотному помещению, которое служило графоману и гостиной, и спальней, и кабинетом одновременно. Она распахнула шкаф, заглянула под письменный стол, на котором громоздилась допотопная пишущая машинка, сбросила на пол пачку дешевой серовато-желтой бумаги, попыталась отодвинуть диван от стены, потом помчалась на кухню. Я, как нитка за иголкой, моталась за женой продюсера.

Елизавета пошарила по шкафчикам, засунула нос в духовку, открыла зачем-то хлебницу и, сев на табуретку, заплакала.

– Милая, солнышко, любовь моя, – бестолково повторял Владимир, – что случилось? Чем я могу тебе помочь? Как?

– Сволочь, – сквозь рыдания сказала Лиза, – вот ты что задумал!

– Я? – попятился писатель. – Что? Где? Кто? У меня голова заболела! Прямо ремнем виски стянуло! Давление подскочило! Надо срочно себя поддержать.

Мерзкий, забыв про нежданных гостей, подошел к шкафчику, висевшему над мойкой, и распахнул его. Я, ожидая увидеть тарелки с чашками, поразилась. Полки были забиты лекарствами. Я сразу различила хорошо знакомые упаковки валокордина, но-шпы и спрея от ангины, потом заметила тубу с сильным снотворным, такое принимает одна из моих подруг, темные бутылочки с настойкой валерьяны, пустырника, пиона, гомеопатические таблетки «Успокойся», остальные снадобья были мне неизвестны.

Владимир вытащил темно-вишневую коробку, выудил из нее блистер, выщелкнул пару капсул, положил их на стол, взял стакан, повернулся спиной, открутил кран…

– Что это? – завизжала Лиза. – Что? Что?

Мерзкий уронил стакан в мойку, я посмотрела на Гинзбург. Елизавета тыкала пальцем в сторону хлебницы, стоявшей на подоконнике.

– Что? Что! Что! – на одной ноте кричала она.

Владимир бросился к любовнице.

– Дорогая, успокойся! Хочешь, я накапаю тебе изумительного средства? Гомеопатическое, абсолютно натуральное, я внимательно изучил все показания перед покупкой и…

– Что? Что? Что? – орала Лиза. – Там! Блестящее! Даша! Посмотри!

Я прищурилась.

– Не вижу!

– Подойди поближе, – почти нормальным голосом приказала Лиза.

Я покорно приблизилась к окну и удивилась.

– Сережка! Бриллиантовая, весьма необычная, в виде цветка! Лепестки, похоже, разноцветные бриллиантики, очень красивые, лимонные и коньячные! Ну и зрение у тебя! Прямо орлиное!

– Луч солнца на подоконник упал, – прошептала Лиза, – серьга заискрила! СВОЛОЧЬ!

Я не успела охнуть, как Елизавета, схватив со стола алюминиевую вилку, кинулась на писателя и попыталась вонзить ему в грудь столовый прибор. Ясное дело, зубцы согнулись, не нанеся Владимиру ни малейшего ущерба, но графоман посерел, схватился за шею и рухнул на табурет.

– Воды, – прошептал он.

Я кинулась было к мойке, а Лиза тем временем вцепилась в Мерзкого и стала его трясти.

– Где моя дочь? Где? Где?

Мне пришлось схватить ее за плечи и с силой рвануть на себя. Неожиданно Лиза отпустила насмерть перепуганного писателя.

– Сядь, – приказала я ей. – А ты пей, – велела я Владимиру.

Он послушно опустошил поданную мной чашку.

– Если будешь орать, ничего не узнаешь, – сказала я Лизе. – Почему ты уверена, что Варя здесь была?

– Серьги, – прошептала Гинзбург, – мы подарили их Барбе в комплекте с браслетом на десятилетие, полгода назад.

– Ты уверена? – спросила я.

Елизавета стиснула кулаки.

– Да. Юра считает, что лучшие камни – смоленские бриллианты, поэтому мы поехали в фирменный магазин и купили Барбе украшения, она с ними не расставалась.

Я повернулась к писателю.

– Это улика. Девочка тут была?

– Нет, нет, – затряс длинными волосами писатель, – с какой стати ребенку сюда приезжать? Я ее никогда не видел!

– Мне хоть в глаза не ври! – подскочила Лиза. – Кто с нами в зоопарк ходил?

– Правда! Я вспомнил, – изменил показания Мерзкий, – ты предложила совместное увеселение. Я был против, девочка, кстати, плохо воспитана, очень избалована и…

– Сукин кот! – завизжала Лиза. – Кто меня спрашивал: «Скажи, Лизонька, если у тебя украдут дочь, как ты отреагируешь?»

Мерзкий замахал руками.

– Я собирал материал для книги, хотел узнать о реакции матери на такое известие! Мы же вместе обсуждали сюжет, мечтали о премии, знали, что я получу Нобелевскую по литературе! Моя книга гениальна!

– А кто говорил про деньги, – зашипела Лиза, – кто заявил: «Если за девочку назначат выкуп в два миллиона долларов, ты сможешь их заплатить?»

– Но… но… это для романа, – глупо оправдывался писатель, – я получу «Оскара» за сценарий! Уже приготовил рукопись к отправке.

Лиза вскочила и убежала в комнату, Владимир умоляюще посмотрел на меня.

– Что с ней?

С трудом сдерживая желание отхлестать его по морде, я процедила:

– Тебе лучше вернуть Варю. Прямо сейчас признавайся, где держишь девочку. Иначе сядешь за решетку не на один год.

– Я впервые слышу о ребенке! – заявил писатель. – Никогда не встречался с малышкой.

– Вы же ходили с ней и с Лизой в зоопарк! – напомнила я.

– Да, верно, я забыл. Понимаете, я весь в работе. Моя великая книга… «Десять негритят»… она получила первую премию, мне ее дали при огромном скоплении народа, будет снят фильм, он уже заявлен на «Оскара», – нес пургу Владимир.