Третий глаз — алмаз

— Если Килькина сказала про Киев, значит, она решила отправиться в противоположном направлении, — убежденно доказывала я. — Простое логическое рассуждение. Звони своим, пусть свяжутся с автовокзалами, может, успеют ее задержать.

Александр Михайлович неожиданно послушался. Я даже растерялась, поняв, что полковник не стал со мной спорить. Неожиданно мне стало грустно. Может, толстяк постарел? Ну почему он пошел у меня на поводу?

Дегтярев сунул трубку в карман.

— Поехали пока к МКАД, — приказал он. — Имей в виду, если ты ошиблась, это может мне дорого обойтись.

Глава 32

Когда мы вошли в комнату милиции, расположенную на одном из автовокзалов Москвы, и увидели красную от гнева Килькину и худенького, почти наголо стриженного мальчика в черной бейсболке, дешевых джинсах и клетчатой рубашечке, я не выдержала и воскликнула:

— Наталья Петровна! Ваш куриный бульончик сотворил чудо? Внучок выздоровел от жуткой инфекции.

— Что за чушь, — закричала Килькина, — какое право вы имеете задерживать меня с внуком!

— Где ваш багаж? — спросил Дегтярев.

— Вот, — кивнул один из милиционеров на полосатую дорожную сумку, — там ничего нет!

— Как ничего? — отпрянул полковник. — Пусто?

— Ну… вещи… тряпки, ерунда всякая, — ответил сержант.

— Безобразие! — завела новую песню Наталья Петровна. — Мы с внуком напишем жалобу…

— Мальчик-то очень на девочку похож, — усмехнулась я.

Ребенок злобно зыркнул из-под козырька, но промолчал.

— Придет же в голову такая глупость! — всплеснула руками учительница. — Вы не видите, что ребенок мужского пола: стрижка, одежда!

Я подошла вплотную к пожилой даме.

— Наталья Петровна, не стоит! Ей-богу, лучше признать — игра вами проиграна. Вы пытались увезти Варю Гинзбург.

— Ложь, — продолжала кипеть Килькина.

— Ну хватит, — зашипел Дегтярев.

— У вашего мальчика в ушах дырочки, — улыбнулась я, — он сережки носил, бриллиантовые!

— И что? — чуть сбавила тон Килькина. — Сейчас и мальчики украшения носят, время такое!

Мне, несмотря на омерзительную ситуацию, стало смешно.

— Вы же понимаете, есть и другие признаки, их легко увидеть, если раздеть школьницу.

— Пошла ты на… — вдруг зло ругнулся ребенок.

— Ну вообще! — подпрыгнул сержант. — Не матерись тут!

Килькина закрыла лицо руками и неожиданно заплакала.

— Автобус еще не уехал? — спросила я.

— Нет, — отрапортовал милиционер, — пассажиры злятся, грозят на нас телегу накатать.

— Откройте багажный отсек и попросите людей взять свои вещи, — велела я.

Сержант посмотрел на Дегтярева.

— Делайте, что она говорит, — кивнул Александр Михайлович, — а тот чемодан, что останется бесхозным, тащите сюда. Так, Наталья Петровна, может, сэкономим время?

— Зеленая сумка, — глухо произнесла Наталья Петровна, — в красную клетку.

— Ой, дура! — завопила Варя. — Зачем болтаешь! Как им доказать, чей это багаж? Он же не подписан!

— Не волнуйся, девочка, — сурово сказал Дегтярев, — есть разные методы, бабушка поступила правильно, решив выдать два миллиона долларов.

— Вот идиотка, — с чувством произнесла Варя, — но из меня вы и слова не выжмете! Я ничего плохого не делала! Я вообще жертва!

Спустя неделю мы с Александром Михайловичем в компании с приятным парнем сидели в одном из московских кафе.

— Ты у нас прямо звезда, — сказала я, когда Дегтярев принялся за кофе. — Сколько интервью дал?

Полковник почесал лысину.

— Ну… я старался не общаться с журналистами, хотя из нашей пресс-службы на меня постоянно давили. Павел первый, кому я сейчас все расскажу.

Я улыбнулась парню.

— Вам повезло.

— Согласен, — кивнул корреспондент.

— Но говорить будешь ты, — заявил толстяк, — а я буду тебя поправлять. Не спорь!

Я оперлась локтями о стол.

— И не подумаю возражать. С удовольствием сообщу подробности, если Павел мне покажет статью перед выпуском. Не хочу, чтобы мои слова исказили.

— Ладно, — согласился Павел, — внесете правку.

— И еще, кое о чем я просто догадалась, нет никаких улик, одни размышления, — объяснила я, — сработала женская интуиция.

— Ты начинай, — приказал Дегтярев.

— Жила-была девочка Светлана Лукашина, — тоном народной сказительницы завела я, — воспитывалась она в необычной семье и, несмотря на добрую религиозную маму и положительного папу, выросла завистливой и жадной. Впрочем, все дочки Лукашиных не очень-то удались, похоже, одна Жанна была приятной. Нина не отличалась умом, Эля выросла злой, но, в отличие от Нины, хорошо соображала. Вы знаете, какая драма произошла в семье Лукашиных?

Павел кивнул:

— Да, полковник рассказал до вашего прихода некоторые подробности.

— Повторяться я не стану. Через девять дней после трагедии Тельма решила поговорить с убийцей. Хоть Элеонора и убеждала няньку, что случайно столкнула сестру с подоконника, да только Тельма ей не поверила. В разгар их беседы в дом вошла Светлана, она услышала громкий спор сестры и няньки и поняла: Эля убила Жанну.