Третий глаз-алмаз

– Чего-о? – в унисон протянули скандалистки.

– Милиция опечатала дверь, видите темно-красные следы и обрывок бумаги?

– Не я! – завопила Лена.

– И не я, – подхватила Таня. – Могу точно сказать: Ленка ни при чем! Она сегодня не высовывалась! Они позавчера около семи вечера как уехали с Муратом на дачу, так и вернулись вчера совсем ночью! Мурат у ней небось до сих пор в спальне сидит!

Лена покраснела.

– Ну и че? Мы бессемейные! И ваще…

– Лучше скажите соседке «спасибо», – купировала я начинающийся скандал, – она обеспечила вам алиби.

– Ага, – растерялась Ленка, – ваще-то… Мурат… он там… дрыхнет… устал… его трудно разбудить…

– Ухайдокала парня, – заржала Таня, – заездила до отключки!

– Скажешь тоже, – кокетливо сверкнула глазами Лена, – мы на даче устали!

– Во-во, – продолжала веселиться Таня, – и я про усталость!

– Раз Лена не выходила, значит, печать сорвали вы! – заявила я Татьяне. – Зачем полезли в квартиру покойной? Цель какая? Воровство?

Таня разинула рот.

– Она честная, – Лена неожиданно встала на защиту соседки, – подсматривать любит, подслушивать, всем сплетни расскажет, но стырить ничего не способная! Таньке весь подъезд ключи оставляет, когда в отпуск отваливают, цветы полить, газ проверить, все знают: она и щепки не возьмет. За фигом ей к Светке переть? Там брать нечего! У Лукашиной все на бухалово уходило, бедно жила.

– И врала много, – добавила Таня, – говорила, на телике работает! Разве там такие есть? Телелюди все в золоте и брюликах! У них машины, и жить они тут не станут!

– Светка Аське из двенадцатой пропуск на программу давала, – вдруг вспомнила Лена, – и провела ее через служебный ход.

– Ну, может, и работала в телецентре, – согласилась Таня, – уборщицей!

– Аська говорит, у Лукашиной рация была, и она…

– Если вы не трогали печать, то кто ее сорвал? – Я вернула балаболок к интересующей меня теме.

Таня и Лена переглянулись, первая молча ткнула в дверь с номером «4» и шепотом сказала:

– Может, она? Наталья Петровна?

Лена закивала.

– Очень уж она хорошая! Такая и спереть может! Идет иногда со своей внучкой и зудит: «Надо слушать маму и бабушку, выпрями спину, не шаркай ногами». Зануда.

– Правильная! – уточнила Таня.

– Зануда! – повторила Лена.

– Вечно умничает!

– Книги в библиотеке берет!

– Вежливая! Даже плюнуть в нее хочется, – шипела Лена, – прям не понимаю, как с такой разговаривать! Встретишь, она и давай гундеть: «Леночка, как вы замечательно выглядите! И беленькая кофточка вам к лицу!»

– Чистый сироп, – каркнула Таня.

– Может, Нинины дети печать содрали? – предположила Лена. – Неслись по лестнице и сдернули!

– Лен! – заорали из квартиры. – Чаю поставь!

– Мурат проснулся, – хихикнула Лена и скрылась в квартире.

– Во до чего одинокая жизнь довести может, – делано пригорюнилась Таня. – У этого Мурата баб как у нас тараканов. А Ленка верит, что она единственная. Жаль ее, хоть дура и неряха, но не противная, не завистливая, не то что Нинка из пятнадцатой, та, если у кого новые туфли увидит, – позеленеет вся! Извиняйте, я пойду мужу жрачку готовить!

Татьяна захлопнула дверь, я постояла мгновение, потом присела и подняла коврик у квартиры Лукашиной. Так и есть, некоторые людские привычки неискоренимы. Москвичи устанавливают бронированные двери, вешают камеры слежения, нанимают охрану, но по-прежнему кладут ключи под тряпку, о которую вытирают ноги!

Замок у Лукашиной был простенький, я легко повернула ключ и вошла в крохотную прихожую. Слева висела деревянная палка с крючками, на одном болтались старый бежевый тренч и древний шелковый платок. Дальше стоял небольшой холодильник. Размер его без слов сообщил о личной жизни Светы – у нее явно не было ни семьи, ни постоянного любовника. Если к вам часто заглядывает мужчина, придется ему готовить хоть какую-то еду, а в крохотный холодильник не влезет ни одна кастрюля.

Я распахнула дверцу и обнаружила на двух маленьких полочках стакан йогурта, бутылку кефира, три сосиски и несколько пластиковых контейнеров. В одном, к моему огромному удивлению, лежал кусок вполне свежей осетрины, во втором – граммов сто черной икры. Еще я увидела мешочек с черешней, давно сошедшей и поэтому недешевой, и несколько бутылочек натурального сока: апельсиновый и клубничный. Может, Светлана и была нищей, но на питании она не экономила. Ценники, приклеенные к пластиковым бутылочкам, поведали, где Лукашина покупала продукты: супермаркет «Рай еды»[7], один из самых пафосных и дорогих гастрономов столицы. 250 миллилитров выжимки из цитрусовых стоили там пятьсот рублей, а клубничный нектар того же объема зашкаливал за тысячу!