Третий глаз Шивы

– Жреческая коллегия настаивает на обвинении проповедника Спитамы в преступном умысле против священной особы шахиншаха?

– В полной мере! – торжественно провозгласил Зах. – И еще мы вменяем ему в вину мерзостное ремесло некроманта, запрещенное по всей стране.

– Насколько доказана вина Спитамы?

– Она доказана полностью, хранитель справедливости.

– Какого мнения придерживается судья дивана?

– Предъявленные суду улики свидетельствуют сами за себя. – Судья с кроткой улыбкой отдал поклон визирю. – Принадлежность их подсудимому неоспорима.

– Благодарю тебя, ревнитель закона! – выкрикнул Зах.

– Какое наказание предусматривает закон? – Визирь старался не встречаться со Спитамой взглядом.

– Закон вынуждает нас прекратить жизнь подсудимому, – с готовностью разъяснил судья.

– Только не это! – ужаснулась Хутаоса.

– Благодарю тебя, великая царица, – склонился перед ней Спитама. – Ты видишь свет.

– Законы превыше нас, – сурово сказал визирь.

– В данном случае они позволяют нам быть милостивыми, – заверил судья.

– Я обещал избавить Спитаму от мук, – настоятельно напомнил Виштаспа, – и хочу сдержать свое слово.

– Несомненно, шахиншах! – тотчас откликнулся судья. – Спитаме будет разрешено самому избрать себе способ прекращения жизни.

– Выбирай яд, Спитама! – выкрикнул Пашьотан. – Ты умрешь быстро и безболезненно!

– Ты очень добр, мальчик! – Пророк ободряюще кивнул принцу.

– Лучше упади на меч, – посоветовал старший царевич.

– Я всегда говорил, что ты станешь великим воином. – Спитама поклонился на все четыре стороны. – Благодарю за советы и милостивое ко мне сочувствие, но я предпочту голод.

– Голод? – удивился царь.

– Как так голод? – не понял визирь.

– Очень просто, – кротко разъяснил Спитама, словно его это ничуть не касалось. – Если человеку не давать есть, он безусловно умрет. Не правда ли, ревнитель закона? Так вот, пусть меня посадят в подвал и оставят в покое.

– А как насчет воды? – уточнил дотошный судья дивана.

– О! Боги не допустят такого надругательства! – Царица гневно сжала кулачки. – Пусть Спитаме оставят воду, государь.

– Но тогда он сможет прожить довольно долго, – напомнил судья.

– Это уж воля божья, – усмехнулся пророк. – Мне лично спешить некуда.

– Протестую! – Зах выбежал на самую середину. – Он хочет избегнуть справедливой кары! Он надеется выиграть время и при помощи черной магии учинить побег. Не выйдет! Жреческая коллегия не может позволить какому-то проходимцу издеваться над нашими законами. Смерть так смерть! Пусть этот обманщик, сулящий всем и каждому вечную жизнь, хоть что-нибудь сделает для себя. Давайте посмотрим, как поведет он себя на лобном месте. И отберите у него перстень Невидимости!

Жрецы одобрительно загудели.

– Я нахожу требование коллегии справедливым, – заметил судья.

– Только что ты сам предложил мне выбрать смерть, ревнитель закона, – возразил Спитама и показал руки – кольцо исчезло.

– Нельзя брать слово назад, – рассудил великий визирь. – Я считаю, что выбор сделан. Спитама честно воспользовался своим правом.

– Согласен, – уклонился от спора судья. – Но вопрос с водой по-прежнему неясен.

– Ты так думаешь? – Царица быстро отерла мелкие злые слезы. – Знаешь ли ты, что значит умереть от жажды? О государь! Умоляю! Ты же обещал избавить его от мук!

– Он сам выбрал смерть, – сказал непримиримый Зах. – Выбор, таким образом, сделан; хранитель справедливости прав. Только перстень найти надо. Пусть обыщут его.

– Я вовсе ничего не хотел сказать о воде… – Визирь с надеждой повернулся к царю, но тот медлил с окончательным решением.

– В самом деле, Спитама, – после долгого молчания сказал Виштаспа, – ты и мне говорил, что знаешь средство для вечной жизни. Значит ли это, что ты способен одолеть смерть? И где твой перстень?

– Нет такого средства, которое могло бы противостоять насильственной смерти. Отрубленная голова обратно не прирастает. Помни, шахиншах, мертвого не оживить. – Стараясь унять озноб, Спитама крепко прижал руки к груди: – Скажи же наконец свое слово.

– Да будет так, – принял решение Виштаспа. – Казнить преступника голодом, как он сам того пожелал. Бросьте его в башню. Что же касается воды, то, дабы смерть не была мучительной, оставить в темнице двенадцатидневный запас… Тебе достаточно, Спитама?

– Твое милосердие безгранично, государь!

– И еще повелеваем, – царь энергично взмахнул жезлом, – снабдить его быстродействующим ядом, коим он вправе распорядиться по собственному разумению. После суда – обыскать!

И все стали восхвалять мудрость и доброту государя. Ревнитель закона тотчас отдал распоряжение писцам запечатлеть приговор на глиняной табличке, дабы впоследствии в назидание потомству перенести его на гранит.