Третий игрок (СИ)

— Не заметить отсутствие трёхметровой ящероподобнойобразины с крыльями, которая комментирует каждое моё действие? Знаешь, тут надо быть глухим, слепым и тупым.

— Уже и погулять нельзя, — обиженно сказал Бог Смерти.

— Ты гулял с Руюком?

— Хе-хе, угадала. Но не бойся, он ничего не собирается говорить своему человечку. Он просто хочет наслаждаться представлением.

— Даже если оно окончиться казнью его спутника?

— Хе-хе, да, конечно. Это же Рюук, от него ничего другого ожидать и не следует.

— Какие же вы, Боги Смерти, всё-таки бессердечные. В обоих смыслах слова.

— Не скажи. Джелоус, к примеру, влюбился в человека и даже умер ради этой девушки. Рэм тоже весьма «человечна». А Ну — это вообще случай уникальный, я тебе уже о ней говорил.

— Стоп, Бог Смерти может умереть?!

— Ага, но только в двух случаях. Первое, он перестаёт записывать имена людей в Тетрадь. Тогда он либо попадает в небытие, либо просто исчезает, но скорее второе, чем первое. Второе, он убивает одного человека для спасения другого человека, но смерть наступает лишь в том случае, если синигами питал к спасённому им человеку, как вы там говорите, «нежные чувства».

— «После смерти все люди попадают в небытие».

— Да, с Богом Смерти такое случается только при условии, что он помнит, кем на самом деле являлся, когда был человеком. А из небытия два выхода: Ад или Рай, в зависимости от его поступков до смерти.

— Но ведь человек не может попасть в Ад или Рай, если он пользовался Тетрадью… Стой, Боги Смерти когда-то были людьми?

— Большая часть так уж точно. Признаюсь честно, я абсолютно ничего не помню касательно моего, так сказать, рождения. А что касается противоречий с правилами… Новоявленные синигами не помнят о своих человеческих жизнях. То, что было до их попадания в Мир Богов Смерти, окутано туманом. Они могут помнить происходившее с ними только как… Даже не знаю, как объяснить это человеку… Помнят так, будто это происходило не с ними, а с героем книги, которую они когда-то давно читали.

— Что же, надеюсь, мне понравиться в твоём мире.

— Это вряд ли. Хотя, ты сможешь продолжать помогать людям: тогда всё «расследование» будет сводиться к наблюдению за миром людей через дыру, которая служит и окном, и дверью туда и записываю имя негодяя в Тетрадь. Но вдруг ты будешь помнить свою прошлую жизнь?

— Тогда мне прямая дорога в Ад. После стольких убийств … — девушка перелистывала страницы артефакта, усеянные записанными мелким подчерком именами.

— Хе-хе, в этом тоже есть своя загвоздка. После попадания в небытие, человека судят за его поступки без учёта записи имён. Допустим, если ты убила множество людей, но при этом твои помыслы были чисты и бескорыстны, то…

— Но ведь помнят не все.

— Это да. Помнят, только если есть что-то такое, что «удерживает» воспоминания.

— Но мои воспоминания ничто не удерживает, как, собственно и меня, — Диана подошла к окну и коснулась пальцами стекла. — Единственные, кто не даёт мне сложить ручки и смиренно ждать смерти, это Л и Кира. Я не могу позволить им превратить весь мир в поле битвы. Об Л мы уже позаботились, осталось раскрыть Киру. После его смерти у детектива едва ли найдётся более достойный соперник.

— Хе-хе, а ты что, Диана? Разве ты не считаешь себя соперником, с которым Л придётся повозиться.

Диана повернулась к синигами и посмотрела на него каким-то пустым пронизывающим взглядом:

— О чём ты, Воланд? Л абсолютно нечего будет мне предъявить. Даже после того, что я собираюсь сделать.

Недолгое молчание прервал истерический смешок.

*

— Ла-а-айт, я хочу есть, — завопил Рюук, появившись из-под потолка.

Юноша слегка приподнял бровь, глядя на синигами, и молча кинул ему спелое красное яблоко, которое тут же исчезло во рту у Бога Смерти.

— Продолжаешь карать преступников?

— Если бы, — с неким раздражением ответил Лайт. — Из-за того, что Рюдзаки «заинтересовали дедуктивные способности Дианы», мы чуть ли не каждый вечер после университета «занимаемся расследованием»: один придумывает незамысловатое преступление с описанием обстоятельств смерти и деятельности жертвы, а другие двое разгадывают.

— Ну, может Л просто захотелось общения?

— Как бы не так! Он просто испытывает меня. И взялась же эта девица на мою голову! Нет, но вот надо ей было забыть свой блокнот именно тогда, когда мы выходили из раздевалки. Я должен как можно быстрее разобраться с Л, а вместо этого занимаюсь всякой ерундой, — Лайт гневно посмотрел на листок с описанием преступления для завтрашней игры. — И всё из-за неё! Ну, вот скажи, как можно быть такой умной, и такой дурой одновременно?!

— Может она просто старается быть милой?

— Чего ради?

— Влюбилась, может быть. В тебя, ну, или в твоего «друга», — предположил Рюук.

— Влюбилась? Этого мне ещё не хватало. Я — Бог нового мира, мне не до любви, понимаешь ли.

— А если не в тебя?

Лайт рассмеялся.

— Рюдзаки своим поведением может девушку разве что напугать, а уж никак не привлечь. Да и она будет явно не в восторге, когда узнает, что он Л.

— Но ведь вы, я имею ввиду Кира и Л, оба ей не нравятся.

— И что с того? Вот что Диана может сделать?