Третий источник

Ну стало быть, за Суслика! Толяныч глотнул, но вкуса не почувствовал. Надо же, какие-то бандюки, а ты смотри - заботятся, а вот родная милиция...

- Глаз опух, в боку жжет - моя милиция меня бережет. Это жизнь, братан!!! - Громко процитировал он и повалился на Малютку, не выпуская бутылку из рук, дотянулся до определителя и прослушал список входящих звонков. Ни одного знакомого, естественно.

"А все-таки мы им там хорошо дали" - не без гордости подумал Толяныч, но тут же помрачнел от такого уже привычного "мы". Клон по прежнему пребывал в своей виртуальной коме, но ощущение умирания от этого менее реальным не становилось. Вспышка активности в подвале оказалась для Фантика мимолетной.

Чтоб перебороть холодок в груди, Толяныч совершил финальный глоток. Бутылка пересохла.

- Эх, Матрешка-картошка, одна ты у меня осталась. - сказал он и погладил кошкину спину, почесал ее за ухом. - Как, интересно знать, ты здесь оказалась, а?

Девочка тут же замурчала, а Толяныч уставился в потолок и закурил, а потом ему стало все равно. Он послюнявил пальцы и погасил сигарету. Матрена устроилась у него под мышкой - Толяныч ощущал локтем ее тепло.

Он уснул: зеленая равнина обхватила его, сжала со всех сторон, и черные кони носились вокруг... Черные?

- Ур-р-р-я-у-у!!!

Черный силуэт горбится в темноте, лишь горячие угли глаз, и на грудь давит так, что ни вздохнуть, ни... Толяныч рванулся, и почувствовал шершавое прикосновение к щеке - Матрена.

- Фу-у. Ну и напугала ты меня, девочка. - Она лизнула ему руку. Шерсть на загривке неохотно укладывалась под ладонью. - Умница моя, сон охраняешь. Спасибо.

И опять провалился...

В течение ночи кошка будила Толяныча еще раз десять, и наконец под утро он забылся все-таки без всяких видений, а когда проснулся, солнце уже шпарило вовсю, а Матрена требовала жрачки. Его наполняла уверенность, что-то вот-вот должно случиться. Поэтому, выполнив положенные утренние обряды кормление животного, умывание, ну и еще кое-что по мелочи, Толяныч устроился полулежа и принялся ждать. В нем шла какая-то неясная до конца работа, и, казалось, что грядет некое событие, грандиозное? Фатальное? Черт его знает... Впрочем в черта он тоже не верил.

Матрена подошла и уселась напротив, глядя ему прямо в глаза. Тревога в ее взгляде была совсем человеческая.

Время превратилось в липкую патоку. Толяныч не испытывал голода, лишь иногда пил воду, пребывая в полусне-полуяви, и ждал, ждал, но ничего не происходило. Бреда своего он не помнил, лишь иногда казалось, что вот вроде поймался какой-то смысл, вот уже видно его, еще немного и все станет окончательно ясно, но девочка каждый раз с мявом принималась лизать ему лицо, вставала на грудь мягкими лапами, ощутимо теребило за ухо. В общем делала все, чтобы вызвать назад. И ЭТО отступало, и смысл уходил, и Толяныч выныривал в убогую реальность своей двухкомнатной малометражки.

И все повторялось снова и снова...

***

Входная дверь медленно открылась, протяжно скрипнув, и на пороге возникла копна рыжих волос, нос с горбинкой, и яркие блики зеленого и белого запрыгали по комнате, а Толяныч с кошкой являли собой скульптурную группу "ожидание" в весьма авангардной трактовке: Толяныч, не утруждавший себя одеванием и разрисованный синяками, как деловар на тропе войны, развалился на подушках, а Матрена опиралась ему на плечо передними лапами и не отводила своего тревожно-янтарного взгляда. Так они и предстали перед глазами публики, хотя народу на выставку пришло, прямо скажем, всего ничего.

На Лизу сначала не обратили ни малейшего внимания.

- Здравствуй. Что случилось с твоей дверью? - Спросила ведьма с неподдельной тревогой.

"Ах ты ж заботливая какая..." - Толяныч скосил глаза, пробежался взглядом по стройной фигурке, опять упакованной во все черное. Однако уступая летнему солнцу, ее водолазки еле-еле хватало на то, чтоб только прикрыть пупок, а куртка из черной кожи отсутствовала напрочь. Чуть обозначившийся сосок не вызвал сперва ни малейшего интереса.

- Ключи потерял... - Сказал Толяныч. И наконец-то повернул к ней голову. Лицо удавленника произвело должное впечатление.

- Ого!!! Что это? - Похоже, она была просто поражена, а может не ожидала такого совсем уж экстремального вида.

- Ключи? Это такие металлические предметы, которые прикладывают к замку и он открывается. - Шутить не хотелось, но статус обязывает.

- Нет, я про лицо!

Стало быть шутка пропала зазря. Жаль. Обычная надменность ей изменила, и это доставило Толянычу пусть и небольшое, но все же удовольствие. Он не спеша привстал, потянулся и картинно закурил:

- Поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся - вот, - говорил он размахивая сигаретой и демонстрируя разбитые костяшки пальцев. - А почему это вас интересует, Мастер?

- А почему ты называешь меня Мастером? - Она уже, было, двинулась к нему, но последняя фраза будто бы уперлась ей в грудь. Точно промежду сосков. В чакру.

- А почему меня называют Мастером?

- Кто?!!