Третий источник

— Кто дернется — стреляю! — Толяныч опамятовался и рванул наган из-под куртки. Крот с подозрительным интересом разглядывал бродяг. Теперь уже он, кажется, пробовал их на зуб.

— Ну и несет же от вас, козлы вонючие!!! — Видно, Сереге тоже надо было разрядиться, и он принялся обкладывать их со вкусом подобранными матюками.

Толяныч чувствовал, как сдавило голову горячими тисками. Собралось прямо где-то под кожей все происшедшее за эти два дня, словно нагноение, готовое прорваться вот-вот. Один из «козлов» дернулся, и Толяныч рефлекторно нажал на курок — КРАК! — старый туберкулезник не подвел, у бомжа выплеснулся фонтанчик крови из ноги чуть выше колена. Тот заорал. Остальные аж зарылись носами в землю.

Толяныча слегка поотпустило:

— Вам же сказано, не дергаться!!! Козлы! Лежите пять минут. Если кто встанет раньше — закопаем всех! Пошли, братан.

— Может все же пристрелим — на хрена таким жить?

— Пошли, говорю!!! — Толяныч повысил голос, чувствуя, что может и сорваться и запросто перебить весь здешний бомжатник. Нагноение понемногу рассасывалось, словно одной пули оказалось достаточно. — Пошли отсюда.

В церковь они заходить уже не стали, а сразу пошли к «Копейке». Что в Москве церквей мало?

* * *

Больше приключений не случилось. Разве что заскочили в маркет, где Толяныч разорился на покетбук и простейшие аксессуары — полученный от Лешего софт требовал материального подтверждения. Только уже заворачивая во двор, Крот наконец соизволил спросить:

— Ну, и что ты Фант надумал?

— Ага… Еще пять минут… — Он ожидал, что после кладбища возникнет потребность обнулиться. Но не дождался и не знал — как к этому отнестись.

Наконец Жигуленок подкатил к подъезду, Толяныч, мрачно выпустил последнюю струйку дыма в окошко. Так он пытался оттянуть время, продумывая дальнейшие действия. Ничего путного в голову не шло за исключением все того же серегиного предложения.

— Параминово и Танюха… Заманчиво, и даже очень заманчиво… Как ты смотришь, Матрешка, на природу?

Но Матрена — дитя урбанизации — лишь зевала и жмурила свои янтарные глаза. Так что ответа он не находил, и сам не понимал, зачем собственно, надо искать этот самый ответ, когда вот он, родимый, под самым носом, паскуда. И все же оттягивал и оттягивал решение. Может быть потому, что события готовы вновь подхватить и потянуть за собой, а ему это уже не понравилось. Ну вроде бы все — квартирку сожгли, отморозкам нос утерли, даже эту сушеную погань, и ту схоронили почти как положено. Ан нет — все, да не все. Расслабиться так и не удалось. Витает этакое что-то неопределимое, кружит, кружит, а в руки не дается. И мысли Толяныча вот так же ходили кругами, и трудно сказать, что бы он ответил Сереге, да тут уже Крот нажал на тормоз прямо у самого подъезда, а Толяныч открыл, было, рот, глянул по сторонам и так ничего и не сказал.

Как известно, жизнь играет человеком, а человек играет на трубе — у подъезда на лавочке развалилась Ольга собственной персоной!!! Такая же миниатюрная, но очень томная, не иначе, как от жаркого солнца. Она не спеша потягивала пиво.

ПУУХХ! Хлопнуло запланированное шампанское, мысленно уже припасенное Толянычем отпраздновать победу, хлопнуло и промыло все извилины не хуже рекламного моющего средства.

— Фишка тебе так и прет, мерзавец! — Кротельник подмигнул и ткнул его кулаком в плечо. Реакция Толяныча была адекватна. Он протянул Сереге ключи от квартиры:

— Это тебе. Забирай свои шмотки, да смотри там поосторожней. Может, нас уже ждут… — Сказал и поежился, но шампанское, оно шампанское и есть. Игристое.

— Не учи дедушку кашлять. — Крот в ответ протянул две связки ключей. А это тебе. Это от дома, а это от машины. От ментов, если что, думаю, откупишься. Я приеду в четверг вечером. Девку можешь взять с собой. Связь держим через токин, у нас там в Михнево недавно новый ретранслятор поставили. Все, я пошел!

Крот выскочил из машины и, мимоходом чмокнув Ольгу в щеку, скрылся в подъезде. Толяныч переложил наган в бардачок, одернул куртку, вырулил как нельзя более вальяжно, словно за спиной его стоял по меньшей мере шестиосный внедорожник. Ощущение полной нереальности происходящего поднимало такой кураж в душе, что…

Что?..

«Чуешь в себе силу невиданную? Так бери доску-сороковку и…» — мысль вышла прям по старому анекдоту.

— Милая девушка… — Начал он и взял Ольгу за руку. — Что это вы пьете?

— А что?

— Сегодня в программе у нас шампанское и омары! — Толяныч забрал у нее бутылку и отшвырнул в кусты. — Карета подана…

Опустился на одно колено, ему так хотелось подурачиться:

— Вчера Вы были так добры ко мне, что я чувствую своим долгом отплатить Вам тем же… И прямо сейчас!

Остановливаться Толяныч уже не мог, да и не собирался.

— Ну… Повело кота на блядки.

За спиной стоял Крот, видимо услышал последние слова, но Толяныча это абсолютно не интересовало. Он поцеловал девушке ладошку — маленькую и чуть влажную, приятно пахнущую пивом и солнцем — и поднял ее осторожно (вместе с лавочкой? — вроде бы нет…) на руки:

— Пшел вон. — Дружески обратился он к Кроту. — До четверга.