Третий ход

– Есть у меня хорошая старая знакомая, – продолжал Сергей Николаевич, – бывшая коллега по научной работе, теперь на пенсии. Пригласила она меня тут в гости. Она недалеко от меня живет. Я что, пошел. Думаю по дороге: сейчас чайку попьем с ванильными сухариками, ванильные сухарики припас. И точно, попили мы чайку, пососали, беззубые, сухарики, покалякали о прошлом. Я домой стал собираться, а что, темнело уже. До свидания, говорю, до новых встреч, я б, говорю, тебе, милая, и пирожных бы с кремом принес, да финансы поют романсы и делают глубокие реверансы. После получки, говорю, будем живы, загляну, не ровен час, и с пирожными. Она тут что-то разволновалась вдруг, затрепетала, губы прыгают, пальцы себе дергает. Я отсалютовал ей, наше, говорю, вам с кисточкой, и – в прихожую. Она как привидение выплывает за мной…

– Да, я знаю, вы спец по привидениям, видели их сто раз… – поддел его Саныч.

– Видел, – не подделся Сергей Николаевич, – я вообще такое в жизни видел, что другой бы на моем месте десять раз сошел с ума, а я в Бога всегда верил, поэтому кое-как в своем уме остался. Привидения, кстати, еще цветочки, по сравнению, скажем, с мутантами… Я участвовал в разработке и испытаниях прибора для обнаружения привидений. Опустили мы этот приборчик в океан, когда подводная лодка наша затонула, и видели около подводной лодки привидений.

– И как они выглядели? – спросил Андрей.

– А… – поморщился Сергей Николаевич, – белые такие силуэты. И мысли мы видели.

– А мысли разве материальны?

– Конечно, материальны!

– Да? Ну и что было дальше с вашим этим знакомым привидением, с которым вы чаек с ванильными сухарями пили?

– Да какое там привидение! Когда я в прихожей в валенки стал залезать, она как прыгнет на меня, как в физиономию накрашенными когтями вцепится, как зашипит, ну чисто кошка. Еле ноги унес. И ведь слова худого ей не сказал! Просто не лег с ней. А она меня за это только что не убила. Старая ведь перечница, а туда же.

– Да!.. – соглашаясь, выдохнул Саныч. – Он такой, дамский пол. У меня крестница есть в Миргороде. Крестников у меня множество, а крестница одна. Но зато какая! Красавица, да и полно!.. Наталья!.. Шея царственная, коса – вот как мое запястье. У меня, недобитка, правда, тонкая кость, но зато брюхо мировое, – Саныч похлопал себя по животу. – Она и художница одаренная. А муж ее, Юрка, горбун. Язва, насмешник. И вот его красавцем никак язык не повернется назвать. Однако дамский пол от Юры всегда просто лишался рассудка! У женщин он пребывал в таком фаворе, в такой чести, другое дело, что слово «честь» здесь вроде как не к месту. Но женился, остепенился, заинтересовался политикой. Стал задаваться проклятыми вопросами и сам же на них отвечать. Он, хохол девяносто шестой пробы, ругает теперь соотечественников. Даже не ругает, ругал бы – еще полбеды, а хвалит, заноза, утверждает, например, что хохлы хороши в охране. Впрочем, ежели народ самокритичен, значит, это великий народ. Вы что думаете, да, я закоренелый, упэртый украинский националист. Незалежна Украина. И, кстати сказать, наш родовой герб является одновременно и гербом Миргорода. Я ведь не просто Голощекин, я Пестунов-Голощекин. Ага! Ну вот. За Натальей Юрка свое донжуанство вроде как оставил. А я Наталье в свой последний приезд в Миргород говорю: «Тебе бы, говорю, хорошо бы причаститься», – строгости на себя напустил, знаете, какой Всеволод Саныч бывает лютый? о! зверь! Значит, брови я так грозно сдвинул на нее: «Приобщиться Святых Христовых Тайн тебе, говорю, Наталья, хорошо бы». Она, бедняжка, растерялася: «Да?.. а что для этого надо?» «Попоститься говорю надо три дня. Не вкушать скоромного, ну и в супружеской жизни воздерживаться». Она свои прекрасные глазки на меня распахнула: «Три дня! В супружеской жизни? Воздерживаться? Нет, что вы, этого я не могу…»

– Видел, видел я привидений, и не только привидений, чего я только не видел, – мимо слов Саныча продолжал Сергей Николаевич.

– А инопланетян? – задал наводящий вопрос Саныч.

– Ну что – инопланетян, что? – потерял надежду Сергей Николаевич.

– А то, что все эти ваши любимые инопланетяне, – затоптался скорый на расправу Саныч, – с привиденьями, снежные люди с русалками в Британском музее из параллельных миров, все это бесы.

– Бесы, да?

– Угу.

– Из параллельных миров?

– Ну да.

– Вы вот, Всеволод Саныч, говорите, чего не знаете. Ну, это мы все языком молотим, чего не знаем, знали бы, молчали, как я…

– Да, вы известный молчальник, – отколупил сахарными устами Саныч и сделал персидские глаза.

– Всеволод Саныч, головешку вам в бороду, вам знакомы такие словесные обороты, как «мне кажется» или «я думаю»?

– Ну, если кажется, то надо креститься… – взялся объяснять Саныч, – а так – можно впасть в самомнение, да… Вот в Житиях как раз есть устойчивые словесные обороты. Например, авва окормлял духовных чад не своим разумением, а токмо учением святых отец. А по-вашему получается, что идешь против и житийного канона, и вообще…