Третий контур

— Значит, близнецы? — торжественно спросил Митя и положил руку на стол ладонью вверх.

— Близнецы! — с готовностью согласилась Оля и вложила в его ладонь свою ладошку.

Они выжидательно уставились на Бориса, и он остро осознал всю нелепость этой наигранной ситуации. Было в ней что-то книжное или киношное, какое-то незакрытое детское переживание; но это было так свойственно Оле, и именно это так нравилось ему в ней. Преодолев себя, он протянул руку и накрыл своей пятерней Олины пальцы.

— Близнецы!

— Вот и славно! — подытожил Матвей.

— Не уверен, — процедил Борис, убирая руку.

— Боб, ну что ты, как неродной! — обиженно протянула Оля.

Борис тяжело вздохнул — действительно, что уж теперь выделываться.

— Мне кажется, сейчас самое время перейти к сути, — сказал он.

— Давно пора! — поддержала его Оля.

Матвей с Митей переглянулись, и куратор чуть заметно кивнул — рассказывай ты. Митя слегка подался вперед, поставил локти на стол и начал говорить. Его рассказ был сухим изложением фактов и напоминал ответ на экзамене по истории, вот только история эта была не совсем обычной.

— Восемь лет назад в одном из интернатов был поставлен долгосрочный эксперимент. Для него были отобраны дети, максимально схожие по всем психическим характеристикам. Идеальная группа одного психотипа. Воспитывали и обучали их по особой методике. То есть не просто поощрялось желательное поведение и осуждалось нежелательное, но по возможности блокировалась сама возможность любой реакции, отличной от ожидаемой. Для детей создавались условия, когда любое их значимое действие было предсказуемым — и они всегда оправдывали все ожидания. Через четыре года они завершат школьную программу, после чего их планируют распределить по институтам для дальнейшего обучения. Наша задача — пожить рядом с ними, присмотреться, провести стандартные циклы тестов и доложить о результатах. Интересует главным образом их готовность интегрироваться в социум. И прогноз по их дальнейшей судьбе.

Митя перевел взгляд на Матвея и закончил уже с нескрываемым сарказмом:

— Причем ждут от нас, как я понял, исключительно положительных результатов и позитивных прогнозов. Потому что скорое изменение образовательных методик — дело уже почти решенное.

— Но это же… зверство! — вырвалось у Бориса.

Слово было выбрано неудачно, но ничего другого просто не пришло на ум.

— Так же нельзя, они ведь живые люди!

— Все вопросы к нему, — Митя раздраженно кивнул на Матвея. — Если хотите, он может рассказать вам про другое время и особую ситуацию. А нам придется принять все как данность и работать с тем, что есть.

— Митя, тебе что-то здесь не нравится? — осторожно спросила Оля.

— Да мне все здесь не нравится! — от избытка чувств Митя даже стукнул ладонью по столу. — Все, от начала до конца! Какие-то подонки создали пробную партию искалеченных людей, а теперь еще и собираются штамповать их конвейерным способом!

— Вот и напиши все это в своем отчете, — перебил его Матвей. — Никакого решения ведь пока нет.

— Это лишь формальность! — отмахнулся Митя. — И потом… Наше общество наконец-то достигло хрупкого равновесия между умеренной слежкой и воздержанием от зла. Флуктуации в обе стороны незначительны. Но эти дети изначально воспитывались в очень жестких условиях. Если кто-то из них все же научился шифроваться, из него может вырасти настоящий монстр. Выпустить такого в наш мир — все равно что хорька пустить в курятник; против него будут бессильны все системы слежения и прогнозирования.

15

Борис подумал, что Митя, возможно, сильно преувеличивает гипотетическую опасность. Или преувеличивает — или чего-то не договаривает. Осторожно подбирая слова, он спросил:

— Митя, у тебя есть основания считать, что кто-то из них шифруется?

— Нет, прямых указаний на это не было. Но в последний год было несколько инцидентов, не укладывающихся в прогнозы.

— Например?

— Например, драка между мальчиками.

— Разве это так необычно? — спросила Оля.

— С легкими телесными, — пояснил Митя. — Минус два зуба.

— Сразу два?! — поразилась Оля.

— Два премоляра. Правые верхние, четверка и пятерка.

— Да не может быть! — не поверил Борис. — Какой же силы должен быть удар? Все это как-то странно.

— Странно, что так легко отделался, — возразил Митя, — все могло закончиться куда хуже.

— В смысле?

— Наш драчун, Марат, в раннем детстве потерял левую руку. Несчастный случай. Сейчас у него механический протез, «умная рука». Это целый интеллектуальный комплекс с продвинутой системой защит, он вообще не должен был допустить удара в лицо. Но если все же допустил, если произошел какой-то невероятный сбой — чудо, что не раскрошил челюсть в труху. Мощи у него хватило бы с избытком.

На какое-то время воцарилась тишина; все молчали, переваривая услышанное. Наконец Оля спросила:

— Что значит — «умная рука»?

— При протезировании никогда не получается восстановить утраченные функции в полном объеме, — пояснил Митя, — но степень управляемости может быть разной. Это зависит от того, сколько нервных волокон удается подключить к системе. Чем меньше управляемость, тем «умнее» должен быть протез.