Третий лишний. Он, она и советский режим

Ровесница Софьи, лингвист из Ленинграда, Нина П., рисует более широкую картину поведения советского мужчины в постели. Русский мужчина презирает бабу традиционно. В трезвом виде он кое-как скрывает эти свои затаенные чувства: алкоголь вскрывает этот нарыв. Сексуальные неудачи, связанные в основном с массовым алкоголизмом, еще более озлобляют мужчину. Ему нужен объект, на который можно было бы излить свои недобрые чувства. Знакомый Нины, талантливый художник дважды в неделю в пьяном виде избивает жену, с которой в остальное время у него не только дружественные, но даже нежные отношения. Со стороны художника это попытка компенсации. Человек российской ментальности всегда ищет причину своих неприятностей во вне. Женщина наиболее подходящий для этого объект. Кстати, художник, о котором рассказала ленинградка, сейчас живет в Нью-Йорке. В Америке в этой семье все продолжается, как и в СССР: выпивка, попытка секса, неудачи, озлобление и издевательства над женой. В трезвом виде художник любит вспоминать, что отец его, сибирский мужик, всю жизнь пробегал за матерью с топором. Традиция.

Молодая пианистка из Москвы считает, что поклонение красоте, благодарность женщине за наслаждение, которое она доставляет, крайне редки на ее родине. Да мужчине российскому и благодарить-то нечем. Те высокопоставленные чиновники, о которых говорит врач Софья X., лишь малая часть общества. И если женщина в массе своей бедна, то не богат и мужчина. Чаще всего Он не может предоставить Ей ничего из тех даров, которые естественны в обществе людей обеспеченных. Да и в сексуальном отношении его дары более чем скромны. Мужчина унижен. Инженер, аспирант, учитель, рабочий, милиционер — он не может заработать больше, чем его жена. Ему всегда могут сказать в собственном доме: „Я и без тебя обойдусь. Я зарабатываю не меньше тебя. Ты еще и пропиваешь семейные деньги…” Теряя традиционную позицию хозяина, мужчина переходит к агрессии. Он хочет подчинить свою подругу силой, заставить ее терпеть его, бояться его, зависеть от его настроения и желаний. Это стремление подсознательное и массовое. Мужчины хотят вернуть жизнь в прошлое, когда (до революции) они были кормильцами и главами семьи. Сегодня это только претензии…

Чем дольше я слушаю исповеди этих обделенных любовью женщин, тем явственнее видится мне, как тесно переплетены сегодняшние советские нравы с русскими старинными традициями. Насильственно стремясь переключить сексуальную энергию народа на деятельность, полезную властям, режим сделал отношения мужчин и женщин чем-то постыдным, позорным, загнал чувства граждан в глубокое подполье. Низкими заработками, низким стандартом жизни, бездомностью миллионов порождены „бедный мужчина” и дешевая женщина”. Но вместе с чисто советскими бедами из глубины веков выползают исконно русское пренебрежение мужчины к женщине, его стремление унизить ее только потому, что она стоит на общественной лестнице еще ниже, чем он сам. Материально бедный, советский массовый мужчина на поверку оказывается бедным и духовно, с нищими чувствами, с убогой моралью. Советская власть достроила, завершила конструкцию россиянина — циника и хама. Об этом мужчине очень хорошо говорится в одном из современных анекдотов.

Француз, англичанин, американец и русский обсуждают вопрос о том, как довести женщину до экстаза. Француз говорит о ласках, англичанин о преданности, которой он окружает свою даму, американец о богатых подарках. „А я, — говорит русский, — действую проще. Беру на улице женщину, плачу ей трешку (три рубля), веду в подворотню, е… ее, отнимаю трешку. Тут она до экстаза и доходит…”

Вот мы каковы! Вот мы что умеем! Попробуй, разберись, что тут от советской власти, а что родимое, от древних корней…

„Не случалось ли вам задуматься над содержанием песни „Из-за острова на стрежень” про Степана Разина? — спросила меня как-то пожилая дама, москвичка, знаток литературы и театра. — Перечитайте это народное произведение. Там вы наверняка обнаружите некоторые истоки нынешних нравов…”[146].