Третий муж (СИ)

— Да-да, — откликнулась я с благодарностью, что она ушла от болезненной темы, — ты молодец. Всё также как и было перед моим отъездом. Спасибо. Я даже свою машину в гараже посмотрела.

И тут же тяжко вздохнула.

— А может, хочешь прокатиться? — сказала она, — В Москве чистят улицы. Заносов нет пока.

— Нет, — качнула я головой, — не хочу. И вообще к прежнему надо привыкать постепенно.

— Ты о чем? Я об этом подумала?

— Правильно ты подумала, — усмехнулась я, — вот сейчас я и приняла решение, что будем собираться назад, в столицу-матушку. Надо уже подумать о дочке. Она заканчивает третий класс, и хочу отдать ее в английскую школу. У нее хорошо с языками. К тому же продолжить и музыкальное образование.

Ника кинулась ко мне с объятиями и стиснула так сильно, что я попросила пощады.

— Как я рада, — засмеялась она, — а как будут рады мои мужички. Ты правильно всё решила. Как говорится, все дороги ведут в Рим, а тебя в Москву.

Мы с удовольствием провели все зимние каникулы в семье свекра и тот, узнав, что мы возвращаемся, обещал помочь мне с работой.

— А можете устроить на прежнее место в издательство, редактором? — попросила я его, и тот в ответ только обнял меня, поцеловав в висок:

— Конечно, дочка. О чем разговор.

За все время пребывания в Москве, Сергей позвонил мне только один раз, когда мы прилетели, а потом, как и всегда только прежние тексты по утрам и вечерам с пожеланиями добра. Я уже даже привыкла к его напоминаниями о себе таким образом. Отвечала ему пространно, как близкому другу и тот в ответ слал мне смешные смайлики, будто улыбался моим рассказам. Только не рассказала о посещении кладбища, разговоре об Игоре и не сказала о своих будущих планах.

— Не хочешь расстраивать или что-то боишься? — спросила с удивлением Ника, когда я ответила на ее вопрос о наших эсэмэсках по вечерам.

— Не знаю, — нахмурилась я, — еще сама не разобралась. Но здесь поняла, что если бы он хоть раз мне не прислал утреннее или вечернее пожелание, то я бы расстроилась.

— Ха-ха три раза, подруга, — усмехнулась она, и весело хлопнула меня по руке, — И это называется любовь, дорогая.

— Так уж прямо и любовь, скажешь тоже, — увернулась я от ее напора, — просто уже привычка, что ли.

— Привычка, переходящая в потребность больше, чем страсть, поверь мне.

— Ты права, — вздыхала я, соглашаясь, — я еще не испытывала такого чувства. И боюсь и уже жду. Только чего, сама не понимаю.

— «Всё смешалось в доме Облонских»? — хохотнула она и покивала с удовлетворением на лице, — Ничего, вот приедешь, встретишься и тогда поймешь, что к чему.

Я и поняла, когда нас на аэровокзале встретил не отец, а Сергей на своем авто.

— А что с папой? — взволновалась я вместо приветствия, — Что случилось?

— Ничего не случилось, — спокойно отвечал он, принимая наши чемоданы и сумки, складывая их в багажник, — я просто навязался на вашу встречу и твои согласились. В доме всё спокойно, командир, — улыбнулся он своей странной улыбкой, которая едва трогала его лицо.

Я уже привыкшая к его виду, не обращала внимания, а вот Катюша, с любопытством заглядывала и удивлялась открыто по-детски, задавая вопросы о его шраме. Она и раньше видела его, но так близко впервые. Он терпеливо отвечал на ее каверзные вопросы, и я даже слегка смущалась от ее наивности некотором простодушии и бесхитростности, но Сергей отвечал на них серьезно и обстоятельно. Я была поражена его спокойствию и не мешала их беседе, и пока мы ехали, даже сама узнала много нового о своем друге.

— Вот так, маленькая девочка, преподнесла мне урок внимания и уважения к некоторым вопросам о жизни и деятельности рядом сидящего человека. И не просто мужчины, а героя и к тому же моего друга, — вздыхала я тихо, смущенно поглядывая то на него, то на дочку.

Этот разговор как-то сблизил их, и они уже болтали и смеялись. Я видела, что Сергей был открыт и не притворялся в интересе к ребенку, что ему нравится это общение, и он делает это с удовольствием.

— Он будет хорошим отцом, — почему-то пришла такая мысль, когда я слышала их обоюдный смех.

До начала занятий в школе оставалось немного времени, когда случилось страшное, когда я вдруг поняла, как коротка жизнь и что я обязана пересмотреть свое к ней отношение.

Катюшка вместе со своими друзьями играла на местной речке, как рассказывали мне потом. Они пробовали лед, топали по нему ногами, пытаясь определить их надежность, и смеялись звуку, издаваемому под их толчками. Так иногда играли и мы, в своем детстве, чему была не раз наказана отцом и братом. Теперь уже дочка подвергала себя такой опасности, а я не знала до тех, когда с криком прибежала соседка, что мол дети утонули в проруби. Какие дети, в какой проруби я не могла понять, но сердце страшно забилось.

— Катюша! — мелькнула ужасная мысль.