Третий не лишний

Учитывая кое-какие моменты из вводного инструктажа и предшествующих ему разговоров, вполне вероятно, Пилюль и сам не до конца понимал, что за аппаратуру испытывает. Отсюда и намеки, чтоб ничему не удивлялись, а к опасностям относились всерьез…

В общем, когда Виктору сунули в яму ствол какого-то дерева с кое-как отрубленными ветками, он уже практически был убежден, что находится в древнем мире, среди самых настоящих викингов.

Лысюк не сразу сообразил, что это такой тип лестницы и ему предложено вылезать. Упираться или делать вид, что не понял, смысла не было: коль понадобился – вытащат по-любому. Так зачем зря злить воинов, на данный момент считающих его виновным в ранении своего ярла? Особенно в свете вновь открывшихся обстоятельств.

Среди тех, кто пришел за ним, Лысюк не увидел Скуба, а значит, и попытаться заговорить с конвоирами смысла не было. Куда-нибудь да приведут. Жаль только, что умыться не предложили. Аромат от него сейчас еще тот прет…

Видимо, с обонянием все в порядке было не только у него. Негромко жужжащая на площади толпа раздалась перед Виктором, едва он приблизился. Конвоирам даже рты открывать не пришлось.

«Судить или казнить?» – подумал Виктор как-то отстраненно, словно о ком-то другом, поднимая голову. Летнее северное небо сияло изумительной прозрачной синевой. Не запятнанное ни единым облаком. Как умытое. Красиво… В такой день даже понарошку умирать неохота.

О том, что может не сработать и последняя ступень страховки, Лысюк не хотел даже вспоминать. Какие бы планы и причины ни побудили Пилюля скрывать истину и использовать вместо подопытных кроликов своих друзей, он все же не психопат-ученый из страшилок Хичкока. Да и какой смысл именно их так подставлять? Нет, тут и к гадалке не ходи, как всегда имеет место неизбежная в любом деле случайность. Что-то не то или не туда припаяли… Деталь была изготовлена в конце квартала, или какой иной принцип Мерфи, он же закон подлости, сработал в самый неподходящий момент…

Собственно, для этого и устанавливается во всех серьезных устройствах, помимо дублированной системы защиты, общий рубильник… на всякий случай. Чтобы потом артистично не рубить высоковольтный кабель топором, сдернутым с пожарного стенда.

Толпа расступилась окончательно, и Виктор увидел прямо перед собой лежащего на сдвинутых скамьях бледного, как снег, Гюрдира-ярла. Незнакомую пожилую женщину рядом. Она стояла на коленях возле раненого и прижимала к груди его руку… За ее спиной, шагах в пяти, так же преклонили колени еще несколько молодых женщин. То ли младшие жены ярла, то ли служанки. Чуть дальше… Виктор не поверил собственным глазам: Леонид что-то втолковывал Ульриху Меднолобому и Рыжему Бранду.

«Вот, черт! Ну зачем они сюда приперлись? Почему не пошли к Жнецу? Все ж лучше… А главное, ребята еще не знают, что игры закончились… Подойти или сделать вид, будто мы не знакомы? Лучше отморозиться. Не надо, чтоб нас вместе… Может, их еще держат за друзей, а не врагов?»

Добрыми намерениями… Оля в этот момент оглянулась и увидела Лысюка. Глаза ее расширились, рот открылся.

– Витя!

Понятное дело, мало кто из знакомых, увидев Лысюка в таком виде, смог бы сдержаться. Леонид и тот непроизвольно шагнул навстречу. Чего уж хотеть от девушки? Но судя по тому, как обрадованно заорал что-то Меднолобый, зря она его узнала…

– Стой! – понимая, что как раз этого от них и ждут, Бурый попытался остановить Олю, но та уже себя выдала.

– Все видели! Чужаки знают друг друга! Это ассасины! Убийцы! Схватить их!

Шансов противостоять целой куче прирожденных бойцов не было ни единого, и все же Бурый шагнул вперед, заслоняя девушку. Глядя на него, лысый здоровяк только ухмыльнулся. Он даже к оружию не потянулся, а только поднял сжатый кулак.

В это время раздался протяжный, полный боли и скорби вскрик:

– Скорбите! Наш ярл ушел…

Голос женщины был не очень громким, но ее слова услышали все.

Глава двадцать первая. И глаза незрячие открывали мы…

Первым среагировал Бурый. Он вскинул руки и заорал, что было мочи. Привлекая внимание и стараясь, чтоб его услышало как можно больше народа:

– Ну что, Бранд Рыжий, вот ты и дождался?! Ульрих добился своего! Твой отец мертв! Стоило плыть за Травником и едва не погибнуть в шторм, чтобы позволить Гюрдиру-ярлу просто умереть?! Посмотри, как доволен твой дядя! Он уже подсчитывает, что получит в наследство от покойного брата, которого сам же и убил – помешав знающим вернуть Безбородого к жизни!

Меднолобый взревел, как раненый бык, и метнулся вперед, намереваясь придушить вконец обнаглевшего трелля. Но не смог двинуться с места, ухваченный за плечо.

– Кто?! – Ульрих крутнулся на месте и уперся в прищуренные глаза племянника. – Эй, Бранд, ты чего?.. Ты веришь рабу? Да он ради своего спасения с три короба наплетет!