Третий олень для эльфа. Наши в академии магии

Но Вас сарказм не просек и поэтому продолжил вполне обыденно:

- Буду, раз так просишь. Что сейчас произошло на моих глазах: мужик утешал, мужик старался понять, мужик целовал и за все это был послан! А ведь он поплыл…

- Куда? – невпопад спросила я.

- Не куда, дремучая ты моя, а чем? Головой повредился, раз ему от такой как ты башню рвет. Нет, ты не подумай, я даже рад, что боги щедры и такому, как эльф твой, паразиту, такую как ты послали…

- Это какую «такую»? – недобро прищурилась я.

- Тоже хворую на всю башенку, - тут же в очередной раз обидел меня хран. – И все же мужиков беречь надо! Особенно, настоящих. Их мало осталось. Вымирающий вид. А ты что делаешь?

- А что я делаю?

- Унизила и оскорбила магистра в самых лучших его душевных порывах. И для чего?

- Для чего? – послушно повторила вопрос я.

- Для того, чтобы он чувствовал себя виноватым, а ты в одиночку упивалась своим горем. Вот скажи, у тебя что, дни особые? Ведешь себя неадекватно!

- Много ты понимаешь, - оскорбилась я. – В меня стреляли! А после пережитого я еще узнала, что и в этом мире у меня семьи нет. Совсем. Никого…

Не знаю, зачем так разоткровенничалась с херувимом. Думала, хоть он меня поймет, но напрасно. Вас закатил глаза и продолжил глумиться:

- И поэтому ты никого к себе не подпускаешь и гонишь всех потенциально полезных для жизни? Извини, но поступок так себе.

- Да пошел ты! – в сердцах выпалила я.

- Куда это? – теперь настала очередь ему задавать вопросы.

- За ужином! А я устала и хочу спать!

Херувим покачал головой и исчез. Странно, даже спорить не стал.

Наша пикировка меня опустошила и лишила последних сил. На кровать я не легла, а рухнула. На удивление, разговор с храном помог успокоиться и прийти в себя, поэтому, немного еще себя пожалев, я благополучно уснула.

⁂

Я горела, плавилась и выла от боли. Вокруг, насколько хватало взгляда, полыхал огонь. Его острые оранжево-алые языки не щадили ни мебель, ни оконные проемы, ни двери. Он пожирал все, до чего мог дотянуться.

Я не могла найти выход, а рыжее, жалящее кольцо все сжималось и сжималось вокруг меня, отрезая пути к отступлению.

«Живи, Бронис! Живи!» - тревожным набатом звучали слова отца. Сначала совсем рядом, но отдаляясь с каждой секундой.

Казалось, что моя кожа обугливается, а кровь вскипает в венах. Боль была такая, что звенело в ушах, а дыхание сбивалось. Я выгнулась и, устремив взгляд к небу, закричала. Вряд ли меня кто-то слышал в той глуши, где нам приходилось жить.

Сейчас я отчетливо вспомнила и горы, и изумрудную долину, и ласковые руки отца, и сказки, которые он мне читал, укладывая по вечерам в кровать, пока я пила горячее молоко. Я вспомнила взгляд сурового черного дракона Эгерры Брониарда. Жесткий, стальной, холодный, но как же он менялся, когда отец смотрел на меня. Серые глаза словно отогревались и теплели, а на родном лице расцветала улыбка.

Единственное, чего я не понимала, почему мне нужно обязательно прятаться в те дни, когда звенел артефакт над камином. Это означало, что к дому прибывают гости. В книгах всегда кто-то к кому-то ходил в гости, все садились за стол, вкусно ели и от души веселились. Мне тоже хотелось увидеть хоть кого-то, кроме папы, но он всегда отсылал меня прочь, просил спрятаться и затаиться в небольшой пещерке неподалеку от нашего дома.

«Почему? Почему я должна туда идти?» - обиженно спрашивала я.

«Мир еще не готов к твоему появлению, моя девочка», - с грустной улыбкой отвечал Эгерра.

И я слушалась и шла туда, где была скрыта наша тайна, и хранилось главное сокровище отца – довольно толстая и изрядно потрепанная книга. На мой взгляд, ничего секретного в ней не было. Ни одной приличной картинки! Только несколько чертежей и буквы, буквы, буквы… Тоска.

Семь шагов вправо вдоль стены, там огромный валун нависал над полом, образуя с ним узкую щель. Сначала нужно было пошерудить под ним палочкой, на тот случай если горная гадюка обустроила там свой дом, и только потом, убедившись, что протягивать руку безопасно, достать дневник.

«Придет время, и ты поймешь, Бронис, что знания, хранящиеся в этой тетради, бесценны, - говорил отец, обнимая меня одной рукой и что-то записывая на чистых страницах другой. – И все же, вся значимость моего открытия меркнет в сравнении с тобой. Ты – моя главная победа, доченька».

Я же смеялась, обнимала его за шею и целовала в колючую щеку. А потом мы шли играть в мяч…

Грудь запекло так сильно, что все воспоминания разом померкли. Я распахнула глаза и застонала. За окном царила ночь, висела золотая, словно огромная головка сыра, луна, и ни следа огненной стихии в комнате. Будто и не было пламени высотой с мой рост, из которого я тщетно пыталась выбраться.

- Потерпи, девочка, потерпи… - бурчал хран, поправляя мою подушку. – Рано магия ищет выход, да делать нечего. Огонь я убрал, сейчас станет легче. Но есть еще что-то… Не могу понять что… Придется ушастого звать… Пара минут и я вернусь…

«Приснится же такое!» - подумала, снова погружаясь в сон.