Третий пояс мудрости. (Блеск языческой Европы)

Вендские Луасарики, упоминаемые в «Истории церкви» Микрелия, следили, чтобы из дома не ушло тепло, а польский Тратьяс Кирбиксту (Искрогаситель) охранял его от пожара, гася забытый хозяевами огонь. Из этого следует, что он принадлежал к семейству Нумейев и был близок к польскому Убланици — хранителю набожных людей и их домашней обстановки, а также русскому Чу— ру — воплощению духа предков и первоначально божеству сохранности. Позднее Чур охранял межи и границы, где ему, как римскому Термину, устанавливали грубо выструганные изображения — чурки и чурбаны. Кроме того, его считали покровителем приобретательства и наживы, уподобив греческому Гермесу. Габия, богиня очага и огня, стала у пруссов богиней богатства, юности и свободы, а у поляков, раздвоившись, породила двух новых богинь: Поленгабия заботилась о топливе для очага, а ее сестра — польско— силезская Матергабия заведовала всем домашним хозяйством, присутствовала при выпечке из квашни первого хлеба — тасвирчиса (при этом Ругучис способствовал брожению, а божество муки Дугнай, или бог помола Пагирнейс, препятствовал насыланию порчи на хлебное тесто). Тасвирчис посвящался богине, и никто больше не смел его есть. Этот обычай был известен и грекам: тасвирчис носил у них название «таргелос» и посвящался Аполлону в месяце таргелионе (от середины мая до середины июня) во время таргелий — праздника жатвы в честь Аполлона и Артемиды.

Мужской ипостасью Матергабии, ее «Аполлоном», если поставить ее на место Артемиды, или, возможно, мужем был Раугузенапат (Господин квашни), тоже отвечавший за все домашнее хозяйство и неизменно получавший за это от хозяина первую кружку из каждой откупориваемой бочки пива или меда. Такие первины от каждого блюда посвящались «дедам» — духам предков. Поэтому и благодарность была соответственной: Раугузенапат получал в подарок еще и пестрых цыплят, а Пагирнейс— трижды в году — свинью или быка от мужчин и петуха от женщин. Вендский Урий мог не только присмотреть за домом, но и излечить прихворнувшего.

В поверьях народов Центральной и Южной Европы все эти существа объединяются единым понятием кобольды— от греческого слова «коболон» — плут, проказник (этих домовых упоминал еще греческий комедиограф Аристофан). Их представляли чаще всего в виде уродливых и лохматых, но, как правило, добродушных гномов, способных изменять свой облик как им заблагорассудится и становиться видимыми или невидимыми. В мифологии кобольды недалеко ушли от эльфов, особенно черных— первоначально это и были горные духи— карлики>составлявшие мифологическую пару с вилами. Их главное отличие в том, что они живут в определенном доме, всерьез считают его своим и всячески пекутся о его благополучии. Однако месть за обиды не чужда им, хотя чаще дело заканчивается изощренными и веселыми проказами, не очень-то приятными хозяевам. Несмотря на свой вызывающе неряшливый вид, это робкие и услужливые существа, всегда готовые почистить скот, прибрать в хлеву или выполнить любое иное поручение. В награду им оставляли в кухне, где они ночевали у очага (у многих народов он считался местопребыванием разных божеств), мисочку молочной каши или молока с хлебным крошевом, как змеям или ящерицам. О животном прошлом домовых можно судить также по тому, что норвежцы почитали своего Дренга в виде гниды, хотя давали ему вполне человеческие прозвища Ниссе, Нильс, Николаус и считали добрым слугой.

Древнерусское название домового — «постен» — свидетельствует о том, что его почитали в образе таракана, паука или иной живности, обитающей на стенах изб. Добрый парень Робин (Робин Гуд) обслуживал англичан; Тромте Губбе (Старикашка) — шведов, Ньягруйсар с неизменной красной косынкой на голове — фарерцев; сварливый, но беззлобный крикун Бровни в коричневой одежде (отсюда и имя), живший под дверным порогом, как римский Лиментин, — шотландцев; разного рода Таттерманы или Муммельманы и прочие персонажи со звукоподражательными именами, щеголявшие в народных одеждах, причем зимой сменявшие шляпу на шапку, — зеландцев и датчан. Если дом, где они обитали, был беден, кобольды переворачивали все вверх дном у соседей побогаче, и те откупались чем-нибудь вкусным. В христианскую эпоху их стали считать душами убиенных младенцев, и кобольды иногда в облике обнаженного прелестного белокурого ребенка с торчащим в спине или груди мечом или ножом укладывались в темной комнате, до смерти пугая входящих со свечой хозяев. Это представление породило у вендов и лужичан веру в божество причитаний по имени Боже Седлешко, почитавшееся в виде маленького голого мальчика.