Третий пол

– Я предложил тебе все. Долго собирался, примеривался – ты это знаешь. Ты это все взять не хочешь, а хочешь кусочек здесь, кусочек там. Дело твое. Но я, оказалось, по кусочкам не отдаю. Сам не ведал, но вот так. если ты считаешь, что может продолжаться теперешнее «двоелюбие», – ты ошибаешься.

Не отвечая толком, подошла к телефону. Первому позвонила деду. Как ни в чем не бывало: сказала, что приедет домой, но поздно.

– Это мне ответ?

– Да надо иногда и дома бывать.

Второй звонок – туда, к попугайчикам.

– Как вы там? Что делаете? Что скажу? Пока ничего.

Погрустнела, вяло ковырялась в тарелке… Но только я хотел вернуться к разговору – звонок в дверь. Семенов! Решил отдать визит. Беседа оживилась, говорили о концертах, о близком уже лете. С. ушел в комнату позвонить, Лелька взялась мыть посуду, я стоял рядом. И уж не помню, на каких словах, вдруг обняла меня, прямо мокрыми руками, уткнулась в шею… И это был такой чудный миг, ради которого многое можно забыть.

Утром я рано поскакал на работу, где меня ждали срочные бумаги. Уходя, взглянул на свернувшуюся калачиком фигурку – как простился.

18 апреля

Советы, советы… Порвать решительно. Оставить, как есть. Искать что-то взамен.

Одно ясно: с Лелькой мне жизнь не построить.

Несколько раз возвращались к тому разговору. Объяснила, почему убегает от меня туда, где Эдик и попугайчики: «Там совсем все по-другому, как у нас с тобой не может быть. Там легко. А даже когда ты с нами – все равно все иначе. Все слушают тебя, как старшего, а ты вещаешь». Уговаривала не беспокоиться насчет Эдика: «Это не так серьезно». Потом обмолвилась, что его тоже такое положение не устраивает. «Он тоже хочет – для себя. Нет, я понимаю. Все хотят для себя. Только я, дура, переживаю за всех…» То есть там – весело. Там – свои. А я ничего не могу дать из того, что ей нужно.

Каждый раз спрашиваю себя: с чего я решил, что мы «вместе»? Что у нас есть «общее»?

Потерлась щекой о мою руку – и ушла. Я на ночь потерзал немножко фисгармонию, принял таблетку тазепама – оно и ничего.

27 апреля

То, что происходило в эти дни, не звало к дневнику. Наши отношения снова стали нежными и радостными. Словно ничего и не происходило. Но причина понятна, и мне она обещает мало хорошего. У Эдика появились другие интересы. Теперь Леля его «вычисляет», я вижу, как вечерами она делает круги у телефона: звонить – не звонить, искать – не искать?

Неожиданно повысились акции Антоши. То и дело перезваниваются, у Лельки в голосе забота, сочувствие…

Кажется мне или нет, но чего-то она ждет и от меня. А я не знаю – чего. Может, нужно ею руководить? Но не очень-то она поддается, да и я не гожусь в «руководители».

Конечно, как-то устроить нашу совместную жизнь можно, и даже хорошо, но я что-то не чувствую в себе для этого сил и воображения. Ну и, конечно, многое упирается в мою маленькую зарплату. Заезжали тут к нам в гости Андрей Пирогов со своей подружкой, Оксанкой. Вечер получился славный, ненапряженный, очень совместимый по уровням. Внешне эта пара многим похожа на нас, начиная с разницы в возрасте. Но… Андрей получает много, и их образ жизни совсем не похож на тот, который можем себе позволить мы. Андрею хватило ума и Оксану взять на работу в свою фирму – она при деле, доход у нее тоже порядочный, и есть сознание, что лучше вряд ли сможет устроиться.

14 мая

Снова большой перерыв в дневнике. По-видимому, все было хорошо. Впрочем, почему «было»? И сейчас хорошо! Все идет по плану…

Лелька вчера весь день места себе не находила. В чем дело? А в том, что их компания собиралась ехать гулять, потом на вечеринку, Эдик, разумеется, тоже, договорились созвониться – а звонка нет. Ни с утра, ни днем. Поздно вечером позвонила сама – и выяснила, что ничего не отменилось, просто ее не взяли.

Я уткнулся в телевизор, будто ничего не замечаю.

Почти в полночь – звонок. «Подожди, я возьму!» Поговорила – подсела ко мне, фильм досматривать. Но уже повеселела, оживилась…

– Тебя сразу огорчить или потом?

– Сразу. Только я знаю, чем, и не так уж это меня огорчает.

– Огорчает-огорчает, я знаю. В общем, мне надо съездить…

– Понятно. Да мне еще месяц назад все было понятно, что есть, что будет…

– И что же будет? Скажи, чтобы и я знала.

– Да так и будет. Мучаться будешь, страдать.

– Ну что же мне делать?

– Пережить это, как я пережил, пока не понял, что кроме Лели есть и другая жизнь и что нельзя доводить себя до саморазрушения.

Уткнулась лицом мне в ладони. Господи, как я, оказывается, все знал наперед! Утешения у меня ищет!

– Я бы на твоем месте давно меня выгнал.

– Зачем? Ты и сама уйдешь.

Умчалась. Действительно, не страшно. И все же мысль: значит, все это время, когда я считал, что у нас все как-то, пусть внешне, устроилось, она мечтала об Эдике? И если бы это получилось – ушла бы сразу, без раздумий, не посмотрев в мою сторону?

Разумом все понимаешь, но чувство готово к самообману.

19 мая