Третий Полюс

Когда-нибудь — неисчислимы сроки —

слоняясь сонно по задворкам рая,

наткнешься невзначай на эти строки,

как будто что-то вдруг припоминая.

Нахлынет разом кровное, земное,

живое, настоящее, как окрик.

Душа рванется — там, внизу, те двое,

все в том же сквере под дождем, и зонтик.

Там Вечность с неба по секунде каплет,

в любви тумане утопив приметы

развязки. Бесконечной осень станет

для тех двоих. Но где ты, где ты, где ты?

За непреложною незримою чертой,

в ловушке золотого Безвременья,

прозрачно-призрачного, словно ноль,

где нет и нет тебе успокоенья.

3.10.2009

Черный радиус

1

люди живут на поверхности шара,

изредка осмеливаясь вторгнуться

в водные и подземелья глубины,

в снежно-кристальные воздуха сферы.

ведома также иным и лазейка

в небытие, черный радиус смерти,

вдаль уводящий пустым коридором,

где за бесцветные гладкие стены,

мертвенно-бледный глянцевый кафель,

за череду мелькающих ламп

не зацепиться

остаткам сознанья

2

добрый доктор, строгий доктор

резал-штопал резал-штопал

досконально, скурпулезно изучал мое нутро

кто я где я привязали

грязно-белыми жгутами

руки-ноги

я разъятый

мама, забери меня

3

золотые ветра в поднебесье уносят молитвы,

рассекая пространство безверья надежды лучом.

нежнокрылые ангелы с детства готовятся к битвам,

белокурые мальчики, опоясанные мечом.

плач и шепот молитв, растворившись в заоблачной дымке,

возвратится шальным первоснегом, слезами дождей,

предваряя приход неземных светлоликих гостей,

исцеляющих душу и плоть лишь одною улыбкой.

не смолкают ветра, напевая знакомую песнь,

и горит-не сгорает квадратный кровавящий крест.

5.9.2009

«мы умрем на рассвете…»

мы умрем на рассвете
бесцветные тени
торопясь на окраинный пост ойкумены
проплывут невидимкой сквозь пыльные стены
став свободнее птиц, беззащитней растений,
на рассвете умрем

мы уйдем далеко

в расчудесное царство
за живою водой, за украденным солнцем
меток не оставляя, чтоб не возвращаться,
на рассвете уйдем

мы отыщемся после

в полночном мерцанье,
в странном шорохе, скрипе безлюдных квартир,
в междустрочье, в молчанье, в затертых до дыр
письмах, фото, в мозаике воспоминаний
обнаружимся после

29.7.2009

Памяти Дягилевой

ходит по миру, мается белым светом
горе мыкает недотыкомка
искорки последние раздаривает
из лучистых глаз
из-под ресниц пушистых
слезы прорастают плакун-травой
плачь-не плачь никто не поверит
по чужим местам
поземкой вьются песни
затяжной весной
простудным ветром
ищут в сон-душе
как в сыром бору
как в черном лесу
как в мерзлой земле
каплю солнышка
живое зернышко
глохнут в тине, заражаясь коростою
а потом душа болеет-беснуется
и съедает саму себя поедом
бродит спозаранку юродивый
по базарной площади
улыбается слюняво
приветствует
всех прохожих:
«С добрым утречком, милые!»

9.5.2009

Вне скорости

Веду осторожно — так, как ты меня учил.

Держу дистанцию, никого не «подрезаю». Одним словом, «вписываюсь» в будничный муравейник автотранспорта.

Сегодня снова накатило — очередной приступ хандры. Сославшись на головную боль, улизнул с работы. Это было и раньше — мой приступ не нов.

Очередная пробка со всей очевидностью дает почувствовать, как сильно я устал, смертельно устал от этих тараканьих бегов, от всей этой мышиной возни. Обычно помогают пара бутылок пива, визит с женой к друзьям, хорошая книга.

Но сегодня хочется просто прокатиться, помчаться куда глаза глядят. Уверенно сворачиваю на трассу, ведущую за город. И с каждым километром прибавляю скорость. Тоска немного отступает.

И вдруг на соседнем сиденье появляешься ты. Я настолько рад этому, что просто забываю удивиться. За эти два года столько всего произошло! Взахлеб начинаю рассказывать последние новости.

Ты молчишь и улыбаешься — словно тебе и так все известно, достаешь карманные шахматы, предлагаешь партию. Машину можно поставить на автоуправление. Кстати, есть и пиво.

Я болтаю, болтаю без умолку, и наверное, поэтому проигрываю. Спохватываюсь — который час? — пора возвращаться.

Ты иронично улыбаешься.