Третий проект. Том III. Спецназ Всевышнего

Генетики думали, что каждый фрагмент ДНК играет только одну роль. А это не так. Петр Гаряев доказал, что в генетических текстах работает омонимия: одно и то же слово принимает несколько значений, и это зависит от контекста. Взять тот же онкоген: в одном месте хромосомы он читается, к примеру, как коса – девичья краса, а в другом – как коса в руках смерти. То есть этот ген (фрагмент ДНК) чудовищно искажает смысл генетического текста: украшение красавицы превращается в орудие пыток, которым орудует небезызвестная героиня страшных сказок.

Говоря научным языком, введение чужеродных генов может изменить жидкокристаллическую структуру хромосомы, ее голографическую решетку. В результате она кодирует нечто новое, неожиданное, либо зашумляется. Хромосома начинает по-другому звучать и светить, то есть подает новые волновые команды. Длины волн, идущих от нее, меняются непредсказуемо и вводят клетки в заблуждение. Вместо существа с чудесными свойствами ученые получают генетического урода. И запускают его в окружающую среду.

– Такие уродства не обязательно смертельны для нового существа, – говорит Петр Гаряев, – но они могут оказаться смертельными для нас. Выведано огромное количество трансгенных растений и животных, и они уже начали вытеснять естественных собратьев. Трансгенные уроды ведут себя, как преступники в человеческом обществе, считающие себя прекрасными людьми, и желают размножаться, уничтожая окружающих. Миллиарды лет природа создавала гармонию живых существ, а мы нахально вводам им чужие гены, меняя естественные программы. Это вызывает разбалансировку всей биосферы Земли.

– То есть, по сути, учёные начали генетическую войну… против самих себя?

– Против всего живого на Земле.

– Извините, но вы сами делаете нечто подобное – например, заставляя картошку расти, как помидор. Ведь вам тоже до конца не известен механизм таких превращений и то, к чему они могут привести?

– Да, но мы же не внедряем их в широкую практику. А наши коллеги норовят сразу применять свои достижения – не ведая, что творят. Мы говорим им: давайте разберёмся в механизмах, а потом уж будем манипулировать генами или полями. Ведь, не овладев нашей логикой, вы всё равно не поймёте, как лечить рак и СПИД, а только наломаете дров. Но коллеги не хотят нас слушать: ведь щедрые заказчики требуют от них практических результатов. И начинают генетический апокалипсис.

Увы, это трагедия не только генетики, но и науки в целом. Выйдя из-под опеки религии, она стала творить всё что хочет. У неё нет нравственных тормозов. И когда финансисты, желая быстро заработать, требуют от неё практических результатов, она их послушно выдает-даже если они грозят гибелью всему живому. Так разразилась экологическая катастрофа в результате чудовищного загрязнения окружающей среды промышленными отходами. Так появилась ядерная бомба, и уже полвека мир балансирует на грани атомного самоубийства. Так выводятся генетические монстры, способные уничтожить естественных собратьев и самих себя.

Хочу всё же успокоить читателей. Как ни странно, нас ждут светлые перспективы. Волновая генетика Гаряева и Тертышного неизмеримо эффективнее механического манипулирования фрагментами ДНК. Рано или поздно, финансисты начнут вкладывать деньги в это направление, а старую генетику перестанут жаловать, потому что она денежки жрёт, а результатов хороших не даёт. По сути, эта наука выполнила свою задачу, накопила частные факты – и теперь надо устанавливать общие законы. А их способна отразить только волновая генетика. Она-то и осуществит те самые чудеса, которые нам сейчас так щедро обещают…»

Источник: ежемесячный журнал «Чудеса и приключения», № 2/Февраль 2001. © «Чудеса и приключения».

Да, читатель, перед нами тот самый Гаряев, который вскрыл глубокую связь между волновой природой наследственности в живой природе со структурой человеческой речи. Самое поразительное заключается в том, что теоретические и опытные подходы Петра Гаряева начали воплощаться в жизнь. Когда мы писали книгу, появились вести о том, что ученому удалось нечто совершенно немыслимое. Невозможное до страшного. Ведь Гаряев покусился на рынок инсулина, измеряемый многими миллиардами долларов, уступая разве что наркотикам. Ведь и диабетиков в мире – сотни миллионов душ. И на этом рынке правят бал жестокие нравы. Достаточно сказать, что все разработчики инсулина в России, угрожавшие составить конкуренцию западным фармацевтам, оказались либо разоренными, либо разогнанными. А то и просто убитыми. Но они все же делали пусть более дешевый и совершенный, но все же инсулин. А Гаряев придумал то, как обойтись без инсулина вообще!