Третий путь

В сарае было пусто, холодно и темно. Лишь слабо мерцали прикрытые брезентом накопители. Раньше Лавровы запирали сарай снаружи на висячий замок и, как и другие садоводы, хранили в нем свой садово–огородный инвентарь. С тех пор как в сарае прописался портал, инвентарь сильно уменьшился в количестве и перекочевал на крытую веранду их маленького дачного домика, а навесной замок сменился врезным, который можно было открыть изнутри. Ключ для этого всегда лежал на полке под закрытым сейчас ставнями окном. Второй ключ находился снаружи в укромном месте.

Лена достала магнитный фонарик и несколько раз качнула его взад–вперед. Слабый луч пробежал по стене в сторону окна и уткнулся в полку. Взяв ключ, она подсветила замочную скважину и открыла дверь. Слава богу, сейчас не ночь, где‑то часов пять вечера. Когда долго не было переходов, определить время появления было сложно из‑за разницы в продолжительности суток. На улице лежал нетронутый, недавно выпавший снег.

Лена положила в сумку один из накопителей, вернула ключ на полку и, отыскав второй, закрыла им дверь снаружи. Потом пришлось хорошо потоптаться по дорожке от сарая к дому и оттуда к калитке, после чего она перелезла через калитку и быстро пошла к автобусной остановке. Каждый раз ее возвращению домой с Алкены сопутствовал легкий мандраж. Сейчас у нее был серьезный повод для волнения. За отца она беспокоилась мало. Он больше жил рассудком и мог догадываться, что за ее дружеским отношением к Корнееву скрывалось что‑то еще. А вот мама… Как и многие женщины, она по отношению к близким людям жила в первую очередь эмоциями, во вторую — так называемым здравым смыслом, и только когда в спорах не помогало ни первое, ни второе, использовала рассудок.

Подкатил почти пустой автобус. Значит, сейчас выходной, в будни в это время народу было бы больше. Автобус довез почти до дома, и оставшиеся два квартала она пробежалась. Привычно заблокировала домофон, поднялась лифтом на шестой этаж и позвонила в дверь. Где‑то в квартире услышала голос Аленки:

— Мама, я сама открою!

Торопливые детские шаги, щелчок дверного замка, и визжащая от радости сестра на шее.

«Надо было что‑нибудь захватить детям», — мелькнула мысль, и вот у нее на шее еще и Мишка!

Сумка с накопителем упала на пол. Подхватив одной рукой под попу сестру, а второй брата, она вошла в прихожую и ногой захлопнула выходную дверь.

— Мама, папа! Лена приехала!

В следующее мгновенье ее уже обнимали и целовали родители, а она млела от любви и нежности ко всем этим самым дорогим для нее на свете людям. Правда, с некоторых пор к самым дорогим прибавился еще один, не менее дорогой.

— Дети! Слезайте с сестры: ей тяжело! — это мама.

— Ты к нам надолго? — это папа.

— Лен, а мы скоро пойдем в школу! — это Мишка.

— А ты на Новый год приедешь? — это Алька.

И все вместе — семья.

Когда дети угомонились и легли спать, взрослые, чтобы им не мешать, ушли на кухню.

— Выросла, повзрослела, — сказала мать, обняв Лену. — А похорошела как! Только что‑то ты такая бледная. Как ты там питаешься?

— Подожди, Таня, со своим питанием. Мы ее столько не видели, наверное, есть что рассказать? Как там у вас дела? Как Петр?

Собираясь домой, Лена прикинула несколько вариантов разговора, но внезапно решила, что лучше не ходить вокруг да около, а выложить все сразу.

— Вы знаете, — сказала она. — Я ведь к вам ненадолго. Через несколько дней начинаются занятия в школе, а я там вроде директора и преподавателя в одном лице. И еще я выхожу замуж.

— Не за Петра? — спросил отец.

— За него, папа.

— Подождите… Как это замуж? За какого Петра? — мама растерянно переводила взгляд с дочери на мужа и обратно.

— Дети вырастают, Танюша, — обнял ее отец. — А Петр наш — Корнеев. Я уже с год заметил, что Лена к нему неровно дышит.

— Но ведь она еще маленькая… И потом у них большая разница в возрасте. Петя твой ровесник!

— Мама, успокойся. Не забывай, что я не человек.

— Как это не человек?!

— Я маг! И жить буду сотни лет, да и Петр сейчас сможет прожить больше двухсот. И какое значение имеет эта разница? А насчет маленькой, то это не совсем так, точнее, совсем не так. Я руковожу сотнями людей, распоряжаюсь огромными по меркам того мира суммами и принимаю участие в боевых операциях. Я много вам не говорила, чтобы не волновать понапрасну. Сейчас, правда, надолго сосредоточусь на школе. Разве что смотаюсь разок–другой на бал в столицу по приглашению императора.

— А для чего ему тебя приглашать? — спросила мама, на время забывшая о Петре.

— В свою последнюю поездку в столицу я купила себе там особняк с парком, и так заинтересовала императора, что он отправил за мной карету, долго беседовал и обещал посылать приглашения на праздники. А на обратном пути меня хотел захватить силой и взять в жены один из очень влиятельных вельмож. Для этого привел с собой пятьдесят человек. Это к вопросу о моем возрасте. И мы с Петром любим друг друга. Последнее препятствие — это вы.

— Как мы можем быть препятствием? — удивился отец.