Третий рейх

Тем временем в Лондоне еще не выработали четкой линии в отношении прибытия заместителя фюрера, и, поскольку Черчилля убедили исключить из первоначального текста коммюнике фразу о том, что Гесс прибыл во имя гуманизма, официального объяснения, несмотря на возмущение прессы, не последовало. После того, как в среду, 14 мая, Геббельс выступил по германскому радио с сообщением о том, что Гесс совершил перелет в интересах англо-германского понимания, Черчилль решил, что настало время выступить с заявлением в палате общин. Он подготовил текст выступления, в котором значилось: «По всем данным, он находится в здравом уме и прекрасной физической форме, если не считать поврежденной голени, раненной, вероятно, во время его перелета. Из откровений германского радио совершенно ясно, что германское правительство с миссией в эту страну его не посылало (и он прибыл сюда, не поставив их в известность и против их воли). Из его утверждений следует, что он полагал, что в Великобритании существует выраженное стремление к миру или пораженческое настроение (движение), с носителями которых он предполагал вступить в переговоры. Внушив британской общественности мысль о подавляющем военном превосходстве Германии, гарантирующем ей победу в войне, он намеревался строить мир на основе того, что Великобритания и Британская империя останутся неприкосновенными, за исключением возврата прежних германских колоний, и Германия под руководством господина Гитлера останется бесспорной владычицей Европы».

Черчилль также отмечал, что не следует забывать, что заместитель фюрера, Рудольф Гесс, был и остается соратником и сообщником господина Гитлера во всех убийствах, предательствах и злодеяниях, с помощью которых нацизм установил свою власть в Германии и стремится установить в Европе, и что он уверен: этот знаменательный эпизод порадует и приободрит парламент, страну и друзей во всем мире, и поступок, совершенный заместителем фюрера, его бегство из Германии, его шеф, оказавшийся в неловком положении, станут причиной глубокого недоумения и оцепенения в рядах германских вооруженных сил, нацистской партии и германского народа.

Однако Иден убедил Черчилля не делать заявления. Кстати, на полях одной из машинописных копий этого заявления, с которым Черчилль так и не выступил, имеется любопытная запись, написанная от руки и не поддающаяся объяснению: «Гесс сделал также другие заявления, раскрывать которые не в общественных интересах». Что бы это значило?

В заключении

15 мая Гесса вновь допрашивали – на предмет намерений Германии относительно Америки. Это было сделано с подачи Рузвельта, надеявшегося, что заместитель фюрера мог случайно обмолвиться о чем-то, что позволило бы открыть американцам глаза на нацистскую опасность: внедрение в тыл, военное превосходство, окружение Соединенных Штатов и т. п. Гесс не поддался. Он утверждал, что у Германии не было планов насчет Америки и что так называемая германская угроза была нелепой игрой воображения. Гитлер, конечно, не исключал возможности американского вмешательства, но не боялся его, так как по количеству истребителей Германия превосходила воздушные силы Америки и Великобритании вместе взятые. Америка, продолжил он, будет вне себя от ярости, если Британия заключит сейчас мир, так как рассчитывает унаследовать Британскую империю, и он прилетел, чтобы такие переговоры могли начаться. Если Британия отвергнет предоставляемый ей шанс, станет ясно, что взаимопонимания с Германией она не хочет. В таком случае Гитлер будет обязан (действительно, это будет его обязанностью) разрушить Британию до основания и сделать из нее вечного раба. В завершение Гесс назвал двух военнопленных, которых он хотел бы получить в помощники в том случае, если начнутся переговоры.

Черчилль, как мы помним, так и не сделал официального заявления по делу Гесса, и над этим делом опускалась все более плотная завеса тайны. В то же время был взят курс на создание вокруг Гесса домыслов, слухов и пересудов, чтобы перехватить инициативу и использовать ситуацию с наибольшей пользой для себя и наибольшим вредом для Германии. Пресса рассматривала Гесса как «одного из военных преступников», судьбу которого должны решить после войны правительства союзников.

Гесса перевели в Тауэр, где поместили в офицерских квартирах Губернаторского дома. Там из окна он наблюдал за муштрой гвардейцев, проходившей под звуки барабанов и волынки. Старание и выносливость, которые они проявляли, писал он герцогу Гамильтону, «сделали бы честь пруссакам». Он попросил встречи с герцогом Гамильтоном и Айвоном Киркпатриком, но в просьбе ему было отказано.

А 20 мая были закончены работы по подготовке и оборудованию специального дома для Гесса – Митчетт-Плейс. Гесс получил кодовое обозначение «Z», дом и прилегающая к нему территория – «лагерь Z».