Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

В Законе 1933 года не было ничего добровольного. Врачи должны были регистрировать каждый случай наследственной болезни, с которым они сталкивались, за исключением касавшихся женщин старше 45 лет, и могли быть подвергнуты штрафу за несоблюдение этого требования. В то же время случайные и размытые критерии, использовавшиеся для определения таких случаев, оставляли достаточную свободу действия. Некоторые пациенты соглашались на стерилизацию, но большинство отказывались. В 1934 году, в первый год действия закона, около 4000 человек подали в апелляционные суды жалобу на управления по стерилизации. 3559 из таких обращений закончились ничем. Как показывают эти цифры, масштаб проводимой стерилизации был весьма значителен. Только в 1934 году в суды было направлено 84 500 обращений на разрешение стерилизации, примерно половина из них касалась мужчин и половина — женщин. Из них почти по 64 500 делам решение было вынесено в тот же год, и более 56 000 решений были в пользу стерилизации. Таким образом, запрос от врача, социального работника или из другого законного источника более чем в 90 % случаев утверждался, а вероятность его отправки на апелляцию была крайне мала. В первые четыре года действия закона, таким образом, было стерилизовано более 200 000 человек; к моменту краха Третьего рейха общее число стерилизованных достигло 360 000, и большинство из них было прооперировано до начала войны в сентябре 1939 года[1215].

Три четверти запросов были в отношении «наследственного слабоумия», которое имело крайне туманное и нестрогое определение, что давало в руки врачей и судов огромную власть: например, стала распространенной практика называть различные виды социальных отклонений, таких как проституция, видами «морального слабоумия». Включение алкоголизма затрагивало в основном членов низших классов. Использовавшиеся врачебные методы — вазектомия для мужчин и перевязка труб для женщин — часто были болезненными и иногда приводили к осложнениям: общий уровень операций со смертельным исходом, в подавляющем большинстве это были женщины, составил 0,5 %, или 2000 человек. Вскоре масштабы этой программы привели к изменению самой профессии врача, поскольку все они должны были проходить обучение по выявлению наследственной неполноценности (например, по форме мочек ушей пациента, по походке или форме полумесяца в основании ногтей). Медицинские факультеты университетов тратили много времени на составление экспертных отчетов для судов и занимались созданием «практических тестов интеллекта», чтобы отделять агнцев от козлищ («Какая форма государства у нас сейчас? Кем были Бисмарк и Лютер? Почему дома в городе выше, чем в сельской местности?»). Такие тесты приводили к затруднительным ситуациям, когда при проверках в сельских областях обнаруживалась одинаковая степень безграмотности среди предположительно нормальных учеников и потенциально слабоумных. Одной возможности того, что рядовые члены коричневых рубашек из сельских районов могут провалить такие тесты, было достаточно, чтобы дискредитировать весь процесс тестирования в глазах некоторых высокопоставленных врачей в партии[1216].

Примерно две трети стерилизованных были пациентами психиатрических лечебниц, директора которых усердно штудировали карты своих больных в поисках кандидатов для судов. Пропорция предполагаемых шизофреников здесь была выше. Так, например, в лечебнице «Кауфбойрен-Ирзее» около 82 % из 1409 пациентов попали под действие положений закона, хотя в других местах более распространенным соотношением была одна треть. Стерилизация приветствовались директорами лечебниц, поскольку означала, что во многих случаях после нее пациентов можно было отпускать. Это касалось в первую очередь молодых пациентов в не слишком тяжелом состоянии, таким образом, чем выше были их шансы на выздоровление, тем более вероятной была перспектива стерилизации. В больнице Эглфинг-Хаар две трети пациентов, стерилизованных в 1934 году, были выписаны в течение нескольких месяцев; в лечебнице Эйхберг около 80 % стерилизованных в 1938 году также были отпущены в самом скором времени. Это позволяло снизить текущие расходы в то время, когда лечебницы, как и вся остальная система соцобеспече-ния, должны были серьезно сокращать свои бюджеты. В действительности некоторых молодых женщин, совершенно очевидно, стерилизовали в основном, чтобы они не могли зачать незаконнорожденных детей, которые бы стали обузой для общества[1217].