Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

На практике реализовать это оказалось совсем не сложно. В начале и середине 1930-х годов международное сообщество сильно сочувствовало Германии. Идеализм, сыгравший такую важную роль в появлении мирных соглашений 1918—1919 гг., давно обернулся против них самих. Принцип национального самоопределения, позволивший провозгласить независимость таких стран, как Польша, в случае с Германией был явно сознательно забыт, поскольку миллионам немецкоговорящих людей в Австрии, чешских Судетах, некоторых областях Силезии (которые теперь вошли в состав Польши) и других местах отказали в праве стать частью нового рейха.

Распространенное среди элит Великобритании и Франции мнение о том, что Первая мировая война стала гибельным результатом стечения обстоятельств и неверных решений, подпитывало ощущение вины за жесткость условий мира и общее неверие в положение о развязывании войны, которое возлагало всю вину на Германию. Выплата репараций была преждевременно прекращена в 1932 году, но сохранившиеся ограничения на немецкие вооружения для многих казались нечестными и абсурдными, особенно учитывая воинственно националистические и авторитарные правительства в таких странах, как Венгрия и Польша. Для Великобритании и Франции Депрессия означала резкое сокращение расходов и огромное нежелание тратить лишние средства на оружие, особенно в виду необходимости защищать и поддерживать их широко раскинувшиеся заморские империи в Индии, Африке, Индокитае и других частях света. В любом случае позднее наступление Депрессии во Франции в середине 1930-х годов сделало быстрое перевооружение крайне сложной задачей. Большинство послевоенных политиков Великобритании и Франции были фигурами среднего масштаба. Наблюдая смерть лучших и ярчайших представителей своего поколения на фронтах Первой мировой войны, они были решительно настроены не допустить подобной бойни, если это было в их человеческих силах. Их нежелание готовиться и тем более вступать в войну из-за проблем европейской политики, которые казались вполне решаемыми другими средствами при наличии минимальной доброй воли заинтересованных сторон, наконец, осложнялось мучительным страхом от того, что принесет с собой такая война: не только возобновление обоюдного истребления в окопах, но и массированные воздушные бомбардировки крупнейших городов, огромные разрушения и потери гражданского населения и, вполне вероятно, даже социальную революцию[1440].

Таким образом, в результате все, что необходимо было сделать Гитлеру на опасной начальной стадии перевооружения, это убедить международное сообщество в том, что он хотел лишь исправить несправедливость мирного соглашения, добиться приемлемого уровня национального самоопределения для немцев и восстановить для своей страны ее полагающееся по праву, равное положение среди мировых держав, чего он собирался достичь с использованием соответствующих средств защиты от потенциальных агрессоров. И в целом, именно этим он и занимался вплоть до середины 1938 года при поддержке не только Внешнеполитического управления нацистской партии под руководством Альфреда Розенберга, но и консервативных бюрократов, которые продолжали занимать основные посты в Министерстве иностранных дел Германии под руководством барона Константина фон Нейрата. Националисты все до единого, чиновники с раздражением воспринимали политику «исполнения», проводимую министром иностранных дел Густавом Штреземаном в 1920-х годах, и приветствовали изменение линии поведения, предложенное рейхсканцлером Генрихом Брюнингом, который заменил главного помощника Штреземана на более агрессивно настроенного Бернхарда фон Бюлова на посту статс-секретаря в 1930 году. Дипломаты приветствовали новый режим в январе 1933 года, особенно потому, что Нейрат, который сохранил за собой пост министра иностранных дел по явному желанию президента Гинденбурга, был одним из них. 13 марта 1933 году Бюлов направил Нейрату и военному министру Бломбергу меморандум, в котором подчеркивал, что среднесрочные задачи внешней политики теперь, после аннулирования репараций и окончания французской, британской и американской военной оккупации Рейнской области, должны быть направлены на возвращение территорий, переданных полякам в 1918—1919 годах, и включение Австрии в состав рейха. Однако он рекомендовал в ближайшем будущем не предпринимать каких-либо агрессивных мер, до тех пор, пока перевооружение не вернет Германии ее силу[1441].