Третий рейх. Дни войны. 1939-1945

Тем не менее наиболее значительные шедевры искусства находились в захваченных странах Западной Европы. 5 июля 1940 г. Гитлер отдал распоряжение подразделению Внешнеполитического управления НСДАП, штабу рейхслейтера Розенберга об изъятии у владельцев-евреев всех культурных ценностей и конфискации всей антигерманской литературы, а также любых документов, представлявших ценность для рейха. Изначально штаб Розенберга располагался в Париже, а по возвращении в Германию по личному приказу Гитлера вскоре завоевал первенство в погоне за произведениями искусства для музеев Линца и других городов. 1 марта 1941 г. штаб перебрался в Берлин, откуда направлял эмиссаров следить за расхищением музеев и библиотек, оставшихся в тылу в ходе проведения операции «Барбаросса». К сентябрю 1940 г., когда подчиненные Розенберга прибыли в Голландию, Каэтан Мюль-ман уже находился там, как и управляющий Германа Геринга по делам искусства Вальтер Андреас Хофер. 13 июня 1940 г. Гитлер поручил Гансу Поссе выехать в Голландию, и Герман Геринг лично отправился в Амстердам. Конкуренты начали безудержно скупать ценности, и громадное количество настоящих и мнимых произведений немецкого искусства перекочевали из рук голландских коллекционеров, перекупщиков и музеев в хранилища рейха. Помощники Мюльмана отследили коллекции, переправленные в Голландию спасавшимися от преследования в ЗО-е годы еврейскими коллекционерами, и конфисковали. В числе шедевров, возвращенных в Германию после их якобы нелегального вывоза за границу, оказался автопортрет кисти Рембрандта 1669 г.: никакой компенсации еврейские владельцы не получили. Кроме того, арестована была и собственность евреев, бежавших в Англию: ожидавшие отправки по морю контейнеры с произведениями искусства были вскрыты, а их содержимое — реквизировано[1341].

Однако наиболее ценные трофеи находились во Франции. 30 июня 1940 г. Гитлер приказал поместить под охрану все культурные богатства, принадлежавшие французскому государству. Посол Отто Абец приготовился к захвату несметных сокровищ, заявив военным, что решать, какие вещи подлежат отправке в Германию, будет Гитлер или Риббентроп. К этой категории относились экспонаты, захваченные Наполеоном в Рейнской области и занесенные в 300-страничный каталог, который составили немецкие искусствоведы, объехавшие в 1930-е гг. под видом обычных исследователей все музеи и библиотеки Франции. Но армия наняла своего искусствоведа, графа-франкофила Франца Вольффа Меттерниха, который убедил командование воздержаться от сотрудничества на том основании, что Гаагская конвенция 1907 г. запрещала мародерство. Заручившись поддержкой главнокомандующего Браухича, он пресек все попытки Абеца секвестрировать ценности, принадлежавшие французскому государству. С еврейскими коллекционерами и перекупщиками, чью собственность Гитлер также приказал конфисковать, дела обстояли совсем по-иному. Хранившееся в зале для игры в мяч (же-депоме) — маленькой галерее, использовавшейся Лувром для временных экспозиций — имущество 50 крупнейших торговцев искусством, в т.ч. и таких собственников-евреев, как Ротшильды, было захвачено. Штаб Розенберга обосновался в Париже, чтобы начать работу над собранными экспонатами, а вскоре добрался до музея и Герман Геринг, который два дня отбирал двадцать семь картин Рембрандта, Ван Дейка и других художников для пополнения своей частной коллекции. Тем не менее он благоразумно согласился с тем, что первостепенное право выбора принадлежало Гитлеру. Розенберг и представители немецких музеев имели право присвоить большую часть того, что останется. За все следовало заплатить, а заработанные средства направлялись в фонд поддержки французских детей-сирот. Пока Ганс Поссе сверял списки нагроможденных в музее экспонатов и отправлял в Германию 53 произведения для последующей выставки в музее Линца, Геринг отобрал более 600 картин, предметов мебели и прочего, которые оценивал крайне низко, если собирался отправить их в Каринхалле, и намеренно завышал цену, если они подлежали продаже. Геринг категорически отверг все возражения Вольффа Меттерниха, и в итоге армия формально сняла с себя всякую ответственность за судьбу культурных ценностей[1342].