Третий рейх. Дни войны. 1939-1945

И все же самоубийства оставались выбором меньшинства. Многие убежденные нацисты растерялись, но не отчаивались. Шарлота Л., 1921 г. рождения, социальный работник в Имперской службе труда была убежденной нацисткой и совершать самоубийство не собиралась. Политическое образование внушило ей непоколебимую веру в идеи национал-социализма. 5 февраля 1940 г. она описала в своем дневнике то «удовольствие», с которым выслушала урок о «последствиях еврейского влияния»[1660]. К 22 апреля 1945 г. американцы оккупировали ее родной город Хельмштедт, но Шарлота все равно отказывалась признавать поражение Германии. «Я твердо верю в нашего фюрера, — писала она, — и в то, что у Германии есть будущее, которого мы, немцы, заслуживаем». Мир Шарлоты рухнул, когда она узнала о смерти Гитлера. «Наш возлюбленный фюрер, который жертвовал всем ради нас, ради Германии». Она с отвращением наблюдала за тем, как многие меняли свои взгляды. «Прекрасные времена, которые наступили под руководством Адольфа Гитлера, — писала она 3 июня 1945 г., — закончились. Газеты без меры лгут и сыплют пропагандой. За всем этим стоят евреи. Убедится когда-нибудь этот мир в том, что евреи — наш общий враг?» Дочь нацистского активиста Инге Мольтке тоже надеялась на победу до самого конца. Но постепенно даже такие люди, как она, перестали доверять нацистскому руководству. После того как ее муж Альфред, бывший член СА, пропал без вести во время осады Бер-л и на, Инге устроилась медсестрой в госпиталь, где один из врачей подробно рассказал ей о зверствах, которые совершали нацисты. «Часто я просто не знаю, как ко всему этому относиться, — писала она мужу, все еще отказываясь верить в его гибель, — иногда я действительно думаю, что ничего хорошего из нашей победы не вышло бы»[1661].

IV

5 мая 1945 г. бывший член СА, а ныне солдат Герхард М. вновь написал в своем дневнике: «Нашего фюрера Адольфа Гитлера больше нет». И, явно смешавшись, добавил: «Это ничуть не поколебало нас, как можно было бы предположить». Вместе с однополчанами Герхард некоторое время вспоминал о событиях последних двадцати лет. «Но жизнь тем не менее шла своим чередом, и мы с ней смирились. Жизнь продолжается, даже если последнего фюрера Великогерманского рейха не стало»[1662]. Примерно так же реагировали многие другие. В 22.30 1 мая 1945 г. немецкий народ услышал по радио официальное объявление о героической кончине Гитлера, вставшего на защиту столицы рейха от большевистской орды. Конечно, правда о случившемся подорвала бы всякую волю к дальнейшему сопротивлению, тем самым лишив нацистских лидеров последнего шанса на мирные переговоры, которые и без того существовали лишь в их воображении. Более того, 2 мая 1945 г. командующий немецкими силами в Берлине приказал своим солдатам сложить оружие, мотивировав это тем, что фюрер якобы бросил их, покончив с собой[1663]. Многие отказывались верить в историю, которая казалась неправдоподобной, рассуждая о том, что Гитлер отравился. В любом случае после его смерти поддерживать нацизм стало совершенно незачем. Никто о нем не скорбел, не рыдал, обезумев от горя, как это имело место 8 лет спустя после смерти Сталина в СССР. После объявления о кончине Гитлера 18-летняя Эрика С. вышла на улицу Гамбурга, чтобы посмотреть на реакцию людей. «Странно, — писала она, — никто не плакал и даже не печалился, хотя уважаемый и всеми любимый фюрер, которого полные идиоты почитали за Бога, был мертв... Странно...» И только в школе на утреннем собрании, когда объявили о смерти Гитлера, Эрика заметила, как несколько девочек заплакали[1664].

Лора Вальб, 5 лет безмерно восхищавшаяся фюрером, 2 мая 1945 г. записала:

Гитлер пал и упокоился с миром. И для него это, безусловно, лучшая участь. А для нас? Нас, всех до одного, бросили на произвол судьбы, и при жизни нам уже не отстроить все то, что уничтожено войной. Сначала идеи, которые Гитлер хотел реализовать, были позитивными, и во внутренней политике происходили некоторые положительные сдвиги. Однако во внешней политике он потерпел крах, особенно в роли верховного главнокомандующего. «Идейный путь». О да! Вот теперь народ и вынужден расплачиваться... Какой ужасный конец... Гитлер мертв. Но мы и те, кто придет нам на смену, будем всю жизнь нести бремя, которое он на нас возложил[1665].