Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930–1945

Я по сей день сохранил эти наброски, отметив даты и темы. Интересно, что из ста двадцати пяти рисунков добрая четверть относится к реконструкции Линца, особенно близкого сердцу Гитлера. Столь же часто встречаются эскизы театральных зданий. Как-то утром Гитлер удивил меня тщательно вычерченным за ночь проектом мемориальной колонны для Мюнхена, которая должна была стать новым символом города, затмив башни Фрауэнкирхе. Как и берлинскую Триумфальную арку, Гитлер считал этот проект очень личным и без колебаний вносил необходимые изменения в планы мюнхенского архитектора. Даже теперь мне кажется, что эти изменения лучше отражают связь между статическими элементами цоколя и динамикой рвущейся ввысь колонны.

Герман Гисслер, которому Гитлер поручил мюнхенские планы, умел потрясающе копировать доктора Лея, заикающегося руководителя германского Трудового фронта. Гитлер приходил в такой восторг, что просил Гисслера снова и снова рассказывать о визите Лея и его жены в выставочные залы, где демонстрировались макеты реконструкции Мюнхена. Сначала Гисслер показывал, как лидер немецких рабочих в элегантном летнем костюме, белых с декоративной строчкой перчатках и соломенной шляпе, сопровождаемый супругой, появляется в зале. Гисслер представляет модель, а Лей вдруг перебивает его: «Я построю весь этот квартал. Сколько он будет стоить? Несколько сотен миллионов? Да, мы должны строить прочно…» – «А каково назначение этого здания?» – «Большой дом моделей. Мы будем диктовать моду. Моя жена об этом позаботится… И… и… и нам понадобятся проститутки! Много проституток, целый дом с современной обстановкой. Мы все возьмем под свой контроль. Несколько сотен миллионов за здание – это ерунда».

Гитлер смеялся до слез над порочными взглядами своего «рабочего вождя», а Гисслеру, представлявшему эту сцену много раз, она надоела до смерти.

Гитлер энергично поддерживал не только мои проекты. Он постоянно утверждал строительство дворцов для партийных съездов в столицах немецких земель и убеждал местное руководство выступать в качестве заказчиков общественных зданий. Он любил насаждать безжалостную конкуренцию, поскольку полагал, что это единственный путь к выдающимся достижениям. Это часто раздражало меня. Гитлер не понимал, что наши возможности ограничены. Например, он пренебрег моим возражением о неминуемом нарушении сроков строительства, так как гауляйтеры используют весь наличный камень для своих зданий.

Выход из положения нашел Гиммлер. Услышав о грозящей нехватке камня и гранита, он предложил подключить к добыче заключенных, а кроме того, под руководством СС и как собственность СС построить в Заксенхаузене близ Берлина большой кирпичный завод. Поскольку Гиммлер обожал всякие технические новшества, вскоре нашелся и изобретатель, предложивший новую технологию производства кирпича. Правда, обещанной продукции мы не дождались, поскольку изобретение не оправдало возложенных на него надежд.

Еще одна инициатива Гиммлера, постоянно увлеченного несбыточными проектами, закончилась подобным же образом. Он предложил поставлять в Нюрнберг и Берлин гранитные блоки, используя труд узников концлагерей; немедленно организовал фирму с ничем не примечательным названием и отправил заключенных в карьеры. Из– за поразительного невежества прорабов-эсэсовцев блоки трескались, и эсэсовцы в конце концов были вынуждены признать, что могут поставлять лишь малую долю обещанного гранита. Остальное передали дорожно-строительной организации доктора Тодта и пустили на булыжник для мостовых. Гитлер, возлагавший на Гиммлера огромные надежды, раздражался все больше и в конце концов язвительно заявил, что СС лучше бы заняться производством шлепанцев и бумажных мешков – традиционной тюремной продукцией.