Третий рейх на наркотиках

Но какое воздействие это безудержное потребление наркотических средств оказывало на интеллект и психику Гитлера? Оставался ли он вменяемым? Философ Уолтер Бенджамин, который десятилетием ранее экспериментировал с юкодалом (он принимал таблетки, которые вызывают значительно меньшую зависимость по сравнению с инъекциями), так высказывается по поводу психологического эффекта полусинтетических опиатов: «Человек в этом состоянии начинает испытывать отвращение к свободному, так сказать, астрономическому пространству, и мысли о том, что происходит снаружи, мучительны для него. Его как будто опутывает плотная паутина, изолируя от событий окружающего мира. И он не хочет выходить из этого убежища. Здесь же формируются рудименты недружелюбного поведения в отношении присутствующих и страх, что они потревожат его и вытащат оттуда»[421].

Ученый-химик и публицист Герман Рёмп пишет, что длительное употребление опиатов «ухудшает характер, парализует волю […], уменьшает созидательную силу, не причиняя ущерба имеющемуся духовному багажу. Даже высокопоставленные люди, находясь в этом состоянии, не боятся лгать и мошенничать». К этому можно добавить манию преследования и болезненное недоверие к окружающим[422].

Итак, для бункерного менталитета Гитлера в эту завершающую фазу войны, не имевшей никаких перспектив, наиболее подходящим наркотическим средством оказался юкодал. Присущие ему бесчувственность, закоснелое мировоззрение, склонность к фантазиям и пренебрежение моральными нормами еще более усугублялись этим опиоидом, который он так часто употреблял в течение последнего квартала 1944 года. В этот период, когда войска Антигитлеровской коалиции с запада и востока вторглись в пределы рейха, юкодал вытравливал в его душе всякие сомнения в победе, всякое сочувствие к гражданскому населению, приносившему огромные жертвы. Наркотик делал его еще более бесчувственным по отношению к себе и внешнему миру.

Под воздействием этого болеутоляющего и наркотического средства Гитлер казался поистине самим собой: это был тот самый фюрер, каким его знали прежде. Ибо его взгляды, планы, переоценка собственной значимости и недооценка противника нашли отражение в опубликованном еще в 1925 году программном труде «Моя борьба». Пристрастие к опиоиду еще больше разжигало в нем жажду власти – делегированной ему, но никогда самостоятельно им не осуществлявшейся – и способствовало тому, что на последнем этапе войны и геноцида евреев он даже не помышлял, хотя бы немного, отступить от своей жесткой позиции.

Таким образом, его цели, мотивы и иллюзорный мир, в котором он жил, не были следствием употребления наркотиков, а уже существовали задолго до этого. И убивал Гитлер вовсе не под воздействием дурмана, он до конца жизни оставался вменяемым. Употребление наркотиков ни в коей мере не ограничивало для него свободу принятия решений. Гитлер всегда точно знал, что делает. Он действовал хладнокровно, ясно отдавая себе отчет в своих действиях. В рамках своей системы, с самого начала основывавшейся на своих фантазиях и на бегстве от реальности, он демонстрировал отнюдь не безумие, но безжалостную логику и ужасающую последовательность. Классический случай actio libera in causa[423]: Гитлер принимал столько наркотиков, сколько ему требовалось для того, чтобы поддерживать себя в состоянии, в котором он мог совершать то, что совершал. Это ничуть не умаляет его чудовищной вины.

Часть IV Последние эксцессы – кровь и наркотики ( 1944–1945 )

Тяжкие раны, как их лечить?

Рихард Вагнер[424]

Во второй половине 1944 года вермахт продолжали преследовать неудачи. В конце августа Союзники освободили Париж. 23 августа немецкие войска были вынуждены отступить из Греции и очистить всю Южную Европу. 11 сентября американские части перешли границу рейха в районе Трира. На всех фронтах обескровленные немецкие части терпели поражения и откатывались назад. Отныне первитин помогал лишь выдерживать тяготы отступления. Командир одной из танковых частей лаконично сообщал: «Мы ехали без остановки, пока не покинули Россию. Мы менялись каждые 100 километров, глотали первитин, останавливались и заправлялись горючим»[425].

Согласно результатам исследований, у двух третей тех, кто употребляет кристаллический мет в чрезмерных количествах, через три года возникают душевные расстройства[426]. Первитин и кристаллический мет – это одно и то же вещество, и многие солдаты принимали его более или менее регулярно со времен нападения на Польшу, блицкрига против Франции или, самое позднее, вторжения в Советский Союз. В силу этого в последние месяцы войны приходилось учитывать массовое развитие психоза, а также увеличение дозировки в целях достижения более ощутимого эффекта[427].