Третий рейх. Зарождение империи. 1920-1933

С такими настроениями, бытовавшими в Ватикане даже в 1920-х, перспективы политического католицизма в Германии были сомнительны. Они стали еще более призрачными в декабре 1918 г., когда близкий союзник папского нунция Пачелли прелат Людвиг Каас, священник, также бывший депутатом в немецком рейхстаге, был избран лидером центристской партии в качестве компромиссного кандидата в ходе борьбы между фракциями левых и правых за место ушедшего в отставку председателя Вильгельма Маркса. Однако под влиянием Пачелли Каас все больше склонялся вправо и тащил за собой многих католических политиков. Когда в 1930 и 1931 гг. в рейхе усилились беспорядки и нестабильность, Каас, теперь частый гость в Ватикане, вместе с Пачелли начал работать над конкордатом, соответствовавшим соглашению, которое церковь недавно заключила с Муссолини. Его основной задачей в этой ситуации было обеспечение безопасности будущего существования церкви. Как и многие другие ведущие католические политики, Каас считал, что это было возможно только в авторитарном государстве, в котором полицейские репрессии могли бы подавить угрозу слева. «Никогда, — заявлял Каас в 1929 г., — необходимость лидерства в самом широком смысле не отзывалась более ярко и нетерпеливо в душе немецкого народа, как в дни, когда наше отечество и культура подвергаются такой страшной опасности, что сердце сжимается»[229]. Помимо прочего Каас требовал гораздо большей независимости исполнительной власти от законодательной в Германии. Другой ведущий политик Центристской партии Ойген Больц, президент-министр Вюртемберга, выразил это более резко, обращаясь к жене в 1930 г.: «Я давно считаю, что парламент не может решать серьезные внутренние политические проблемы. Если бы можно было установить диктатуру на десять лет, я бы это поддержал»[230]. Задолго до января 1933 г. центристская партия перестала быть оплотом веймарской демократии, каким была когда-то[231].

Таким образом, даже основные политические сторонники демократии в Веймарской республике к концу 1920-х начали сходить со сцены. А без них демократический ландшафт становился еще более пустынным. Ни одна партия не оказывала серьезную поддержку республике и ее институтам. Слева республике противостояло массовое движение коммунистов. В революционный период с 1918 по 1921 год они представляли собой тесную элитарную группу, пользовавшуюся небольшой поддержкой избирателей, но когда в 1922 г. Независимая социал-демократическая партия Германии, лишенная такого объединяющего фактора, каким была для нее Первая мировая война, развалилась, многие из ее бывших членов присоединились к коммунистам, которые стали массовой партией. Уже в 1920 г. объединенные силы независимых социал-демократов и коммунистов взяли 88 мест в рейхстаге. В мае 1924 г. коммунисты взяли 62 места и после небольшого ослабления позиций вернулись на отметку в 54 места в 1928 г. и 77 мест в 1930 г. Три с четвертью миллиона человек отдали свои голоса за партию в мае 1924 г., а в сентябре 1930 г. их было больше четырех с половиной миллионов. Все это были голоса за уничтожение Веймарской республики.

Несмотря на все повороты и изменения своей политики в ходе 1920-х, Коммунистическая партия Германии никогда не оставляла убеждения, что Веймарская республика была буржуазным государством, основной задачей которого являлась охрана капиталистической экономической системы и эксплуатация рабочего класса. Коммунисты надеялись, что капитализм неизбежно рухнет и на смену буржуазной республике придет советское государство наподобие Советской России. Долг коммунистической партии состоял в том, чтобы по мере возможности приблизить это событие. В первые годы существования республики исполнение коммунистического долга означало подготовку к «Октябрьской революции» в Германии посредством вооруженного восстания. Но после провала январского восстания в 1919 г. и еще более катастрофического краха планов восстания в 1923 г. эту идею на время отложили. Управляемая все больше из Москвы, где советский режим под усиливающимся влиянием Сталина во второй половине 1920-х повсеместно расширял финансовый и идеологический контроль над коммунистическими партиями по всему миру, Коммунистическая партия Германии не имела других вариантов, кроме как обратиться к более умеренному курсу в середине 1920-х только для того, чтобы вернуться к радикальной «левацкой» позиции в конце десятилетия. Это означало не только отказ от объединения с социал-демократами во имя защиты республики, но даже активное сотрудничество с врагами республики с целью ее уничтожения[232]. Действительно, враждебность партии по отношению к республике и ее институтам вынудила коммунистов противостоять реформам, которые могли бы сделать республику более популярной среди рабочего класса[233].