Третий рейх. Зарождение империи. 1920-1933

Менее экстремальной, но практически также жестко противостоящей Республике была более малочисленная Народная партия, наследница старой пробисмарковской партии национал-либералов. Она получила 65 мест на выборах в 1920 г. и неизменно брала от 45 до 50 мест до конца десятилетия, имея от 2,7 до 3 миллионов голосов. Враждебность партии по отношению к республике оставалась отчасти скрытой в силу решения ее лидера, Густава Штреземана, на время признать политические реалии и согласиться с легитимностью республики, скорее по необходимости, чем по убеждению. Хотя ему в партии никогда полностью не доверяли, Шгреземан очень хорошо умел убеждать. Не в последнюю очередь благодаря его превосходным навыкам ведения переговоров Народная партия участвовала в большинстве правительств республики, в отличие от националистов, которые находились в оппозиции большую часть 1920-х. Это означало, что в большинстве правительств, сформированных на начальной стадии существования республики, было по крайней мере по нескольку министров, которые как минимум сомневались в ее праве на существование. Более того, уже находясь в сложных отношениях со своими партийными соратниками, Штреземан заболел и умер в октябре 1929 г., в результате чего в руководство партии лишилось основного сдерживающего влияния[236]. С этого момента Народная партия также стала резко смещаться вправо.

Даже в середине 1920-х гг. политическая система Германии выглядела крайне хрупкой. В некоторых обстоятельствах она могла выжить. Оглядываясь назад, многие описывали период 1924–28 гг. как «золотые годы Веймара». Однако представление о том, что в то время происходило становление демократии в Германии, является иллюзией, порожденной неверной оценкой прошедших событий. На самом деле не было никаких признаков того, что демократия становится более крепкой. Наоборот, тот факт, что две главные буржуазные партии, центристская и националистическая, вскоре попали в руки признанных врагов демократии, не предвещал ничего хорошего для будущего, хотя и не породил новых потрясений. Лояльность Народной партии республике обуславливалась исключительно настойчивостью и интеллигентным управлением одного человека, Густава Штреземана — это было еще одним признаком нестабильности. Даже в относительно благоприятных обстоятельствах 1928 г. партии Веймарской коалиции не смогли получить большинство в рейхстаге. Распространенное после 1923 г. мнение о том, что угроза большевистской революции ослабла, означало, что буржуазные партии больше не были готовы идти на компромиссы с социал-демократами в интересах сохранения республики как оплота борьбы с коммунизмом[237]. А еще более угрожающим было то, что полувоенные организации вроде «Стального шлема» начали переносить свою борьбу с улиц на избирательные трибуны, пытаясь популяризовать свои антиреспубликанские взгляды. Политическое насилие, характерное для первых лет республики, хоть и не привело к началу гражданской войны, но все равно имело опасно высокий уровень в середине 1920-х гг.[238] Жестокая правда состоит в том, что даже в 1928 г. республика была так же далека от достижения стабильности и законности, как и раньше.

IV

Веймарская республика была ослаблена еще и потому, что ей не удалось завоевать настоящую поддержку армии и госаппарата, которым оказалось крайне сложно приспособиться к переходу от авторитарного рейха к демократической Республике в 1918 г. В частности, для генералитета поражение 1918 г. стало серьезной угрозой. Генеральный штаб под руководством одного из самых умных и проницательных офицеров, генерала Вильгельма Грёнера, согласился с большинством социал-демократов, ведомых Фридрихом Эбертом, что угрозу революционных советов рабочих и солдат проще всего будет ликвидировать, если работать сообща с целью защитить стабильную парламентскую демократию. С точки зрения Грёнера, это было решением целесообразным, но идеологически неверным. Такой союз позволил сохранить старый офицерский корпус в сокращенной немецкой армии после Версальского мирного договора. Численность армии не могла превышать 100 000 человек, ей запрещалось использовать современное вооружение, например танки, а массовая мобилизационная армия должна была быть заменена на небольшую профессиональную. Грёнер вступил в яростное противостояние с армейскими консерваторами из-за компромиссов с социал-демократами, так же как и его оппонент, военный специалист социал-демократов Густав Носке, который вызвал на себя волну критики товарищей по партии тем, что разрешил оставить офицерский корпус без изменений, вместо того чтобы заменить его более демократической структурой и личным составом[239]. Но в критической ситуации 1918–19 гг. их позиция в конечном счете оказалась выигрышной.