Третий Шанс

Смирнову Дмитрию Алексеевичу тридцать три года. О семье известно мало, лишь то, родители из интеллигенции, по мужской линии до, как говорят в этой стране, седьмого колена адвокаты. Сам Дмитрий Алексеевич окончил юридический факультет МГУ, с третьего курса университета работал в крупной международной юридической фирме, затем перешёл в небольшую московскую. О его личной жизни в сети почти ничего не обнаружилось, но, судя по немногому «почти», она всё-таки была. А вот об увлечениях не нашлось ничего. Так, посещение изредка спортивного клуба, обычная физкультура. Танцевальный клуб, само собой, это сейчас принято. Мелькали ещё какие-то мелочи, но впечатления составить не удалось. Зато было много юридической клиентской работы, при этом молодой юрист активно перемещался по всему миру. А вот клиенты фирмы Фоли заинтересовали. В основном это были государственные компании и сами государственные органы, включая высшие. Ну, хоть какое-то объяснение.

– Ричард, – молодой юрист окликнул стоящего на ступеньках Фоли, – вы не ответили. Позволите мне называть вас по имени? Это будет удобно?

Фоли согласился, и они отправились прогуляться. Однако погода к прогулкам не располагала, и они забрели в маленькое кафе на Большой Лубянской. Что-то заказали.

– Ричард, – Дмитрий говорил всё с той же дружелюбной, располагающей улыбкой, но интонация его сделалась серьёзной. – У нас к вам неожиданное предложение.

Фоли удержался от вопроса «У нас – это у кого?». Дмитрий отметил это понимающим взглядом и продолжил:

– Мы намерены предложить Би-Би-Си снять сериал. Нам бы хотелось, чтобы в России вновь возникла мода на английское. Если угодно, викторианское. Образ истинного джентльмена и истинной леди, высокая нравственность и безупречный вкус. Для всех слоёв общества. Чтобы образами сериала прониклись даже те, кто стоит на нижней ступени общественной лестницы: живущие на социальный минимум или близко к тому. Сериал также должен мотивировать оторваться от безделья и заняться чем-то созидательным. Разумеется, он должен быть интересным, «цеплять» с первых кадров и держать в напряжении всё время, вызывать сильный положительный эмоциональный отклик. И он должен быть светским. Как, скажем, «Вудхауз», только на более широкого потребителя, не чрезмерно тонко. Или… – Дмитрий задумался. – Адаптированный «Вудхауз», почему нет…

Фоли сделал глоток чая, откинулся в кресле, закинул ногу на ногу.

– Вы очень органично вжились в образ Фернандо, – отметил Дмитрий и рассмеялся.

Фоли едва заметно склонил голову в знак благодарности и задумался.

– Почему я? – наконец, спросил он.

– Потому что мы хотели бы избежать официальных контактов.

– И вы не думаете, что я сейчас побегу к своему руководству, и ваше предложение быстро окажется у тех, контактов с кем вы не хотели бы… ох! – Фоли вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. – Да вы же не бриттов опасаетесь, а своих!

– Мы уже не знаем, кого опасаться, – сказал Дмитрий серьёзно и вздохнул.

– Расскажете?

Было видно, что юрист колеблется.

– Слово джентльмена, что это пока останется между нами?

– Слово джентльмена, – серьёзно произнёс Ричард.

«А хорошо они обо мне справки навели», – подумал он. И мысль эта была и приятной, и грустной.

– Тогда отключайте свой «зап».

– Уже, ещё в театре.

– Давайте обратимся к истории прошлого века и начала нынешнего, – начал Дмитрий. – Если помните, история ислама тогда изобиловала малоприятными эпизодами.

* * *

Чай в тот вечер Маргарита Нарциссовна сервировала сама. Да и не только в тот, она вообще любила это делать. По-старому, как накрывали столы до появления «роботов-дворецких». Надо признаться, роботы были ненавязчивы. Строго говоря, это и роботами-то, как они рисовались в эпоху её молодости, не назовёшь. Просто нужное почти незаметно появлялось на столе, а ненужное так же исчезало. Однако Маргарита Нарциссовна предпочитала «по-старому» и держала в доме прислугу, состоящую из «барышни по хозяйству» и садовника-конюха. Надо сказать, и её доходы, и уж тем паче доходы супруга позволяли содержать вполне и вполне приличный дом под Москвой по Киевскому направлению, а при доме неплохую конюшню. Маргарита Нарциссовна, смущаясь, использовала слово «выезд». Супруг же, скульптор-архитектор, относился к причудам жены с едва заметной иронией, однако подыгрывал с удовольствием.

Безобидная эксцентричность, впрочем, вполне естественно гармонировала с твёрдым характером и высочайшим интеллектом Маргариты Нарциссовны. Несмотря на то, что возраст ее перевалил за сто лет, она обладала отличной реакцией и гибким мышлением. Последние тридцать восемь лет Маргарита Нарциссовна Дворянцева занимала пост Председателя Банка России, пережив пятерых Президентов (одного, к прискорбию, буквально) и бесчисленное количество заместителей.

– Аристарх Феофанович затеял ваять мои руки, – поведала она своим низким грудным голосом, почти без модуляций. – Смешной, право же, – и она продемонстрировала красивые тонкие пальцы и изящные запястья. Впрочем, рукава ее блузы были длинные, с манжетами до костяшек.