Третий Шанс

За год на Уране он успел прочитать много книг, в основном русскую классику, и вот задумался – а ведь и жизненные ситуации, практически все, укладываются в ограниченное количество стандартных сюжетов. Вот «Джульетта». Относительно небольшое количество людей, по сути, заперты на годы в консервной банке. «Дом-2» в натуральную величину, да без сценаристов! Просто рай для психолога! А ничего нового, такого, чего Коля не видел бы в прежней жизни столетней давности, и ничего, что не было бы описано и буквально разобрано на атомы в книгах классической литературы.

Кстати, о людях в консервной банке. Коля как-то задумался, что здесь, на базе, люди в одном месте, но не вместе. Есть сообщества по интересам (один курительный клуб с группой поддержки чего стоит!) или по каким-то совпадениям, но нет чего-то объединяющего. Вот казалось бы – вместе в трёх миллиардах километров от Земли в экстремальных условиях. А вот не вместе. Должна быть общая цель, а её нет. Геологи чем-то там занимаются, а никому не интересно. Задача водителя скутера – доставить геолога до определённой точки поверхности, а уж зачем ему туда, водителю безразлично. Даже сам геолог просто выполняет отбор проб по критериям, указанным с Земли. В общем, каждый делает что-то своё, а когда делают несколько, то одновременно, а не вместе.

Почему так? Наверное, с самого начала Земля не дала сотрудникам «Джульетты» достаточной свободы действий, стремясь контролировать как можно больше, а местное руководство вообще как-то не заморочилось «погодой в доме». Штатный психолог на «Джульетте» был, но он попал сюда так же, как и все остальные, по остаточному принципу – на Земле места не нашлось, а тут хоть что-то. В итоге он вносил свой вклад в создание атмосферы «болота», причём вклад весомый, потому что профессиональных знаний хватало не только на то, чтобы активно поддержать общее уныло-спокойное настроение, но и с научной точки зрения объяснить его неизбежность.

Есть и сюжет про дурака с инициативой. Вильгельм Забушек постоянно придумывает «нестандартные решения», причём весь смысл именно в нестандартности, без ключевого для правильных нестандартных решений полезного эффекта.

А вот и конфликт отцов и детей. Вечером того же дня в кают-компании, как всегда в это время, собралась вся их, простите за тавтологию, компания. Минж и Билл пытались играть в го, Элли пыталась их отвлекать, Коля рассматривал Элли и краем глаза наблюдал за игрой, Азуми пыталась о чём-то (а получалось ни о чём) говорить с Берни и Джимом, а Энрике устроился в кресле с флексом в руках, расположил поблизости чашку чёрного кофе и закинул ногу на ногу. Коля подумал, что вот так он вполне естественно бы смотрелся в университетской библиотеке, непременно с настоящей книгой в кожаном переплёте и с натуральным свежезаваренным кофе в белой фарфоровой чашке. Но здесь были лишь флекс и обычная композитная «непроливайка» с небольшим магнитиком в днище, да синтетический напиток с точно выверенными органолептическими свойствами, почти идентичными натуральному кофе.

Энджела вошла в кают-компанию неожиданно, прямо-таки ворвалась и тут же с силой запустила в стену свой флекс. Тот был лёгким, парусность опять же большая, в общем, до стены он не долетел. Это примерно как лист бумаги швырнуть. Энджела подхватила флекс с пола, подцепив лишь со второго раза, и опять попыталась зашвырнуть.

Она секунду подождала, пока кто-нибудь заинтересуется причинами, и, не дождавшись, выпалила:

– Неблагодарные!

– Кто? – обречённо, со вздохом, спросил Энрике.

– Эти выродки, Крис и Джули!

Крис был сыном Энджелы, Джули – дочерью. Им было соответственно двадцать два и двадцать, и они жили там же, где и Энджела до отправки на Уран, – в Южной Африке. Отец Криса и Джули ушёл, когда они были маленькие, но держался на глазах и иногда приходил поужинать. Энджелу устраивал социальный минимум для себя, но не для своих детей, и она изо всех сил старалась. Сначала, когда дети немного подросли и их стало можно отдать в детский сад, хотя бы социальный, она, несмотря не более или менее приличное образование и кое-какой опыт, работала на нескольких очень малооплачиваемых работах. Мыла животных в зоопарке днём, когда дети были в детском саду, а по ночам обшивала кожей штурвалы и рукоятки для роскошных паластрумов, в создании которых непременно должна участвовать ручная работа. Потом, наконец, устроилась навигатором в небольшой порт в том захолустье, где они жили. А по ночам всё равно продолжала шить.