Третий шанс (СИ)

— Надо было или не объявлять о выводе войск, что сделал министр иностранных дел Ламсдорф по собственному почину, либо вывести сразу после подавления «боксерского» восстания. Наша дипломатия сама загнала себя в капкан — если начнем выводить войска под нажимом японцев и шантажом китайцев, то покажем себя слабыми, и обретем позор. Не стали этого делать — получили войну. Впрочем, войну мы бы получили в любом случае, вывели бы войска из Мукдена или нет. От политики это уже не зависело, дипломаты бессильны там, где заговорят пушки. Наша аренда Ляодуна — вот где камень преткновения. На него претендовали японцы, победившие китайцев девять лет тому назад, и считающие эти земли своей добычей. А мы ее у них отобрали — такого не прощают, это Азия, тут все помнят. К этому добавилась Корея — там сошлись наши и их притязания. Все эти противоречия и сделали войну с желтолицыми неизбежной. Вопрос был только во времени…

Наместник остановился, отхлебнул из кружки чая, который он именовал «адмиральским» — наполовину собственно чая, и ароматного французского коньяка, налитого из пузатого графина. Алексей Николаевич пил просто чай, к которому пристрастился с юности, и лишь пригубил из рюмки. И сейчас напряженно размышлял, да и Алексеев о чем-то задумался.

То, что сказал наместник, сейчас имело место — он помнил, как с ним разговаривали японцы во время прошлогоднего посещения им Страны Восходящего Солнца. И там отнюдь не скрывали приготовлений к войне, даже показали ему учения со стрельбою — японская инфантерия произвела на него определенное впечатление. Прибыв в столицу из дальневосточного «вояжа», он немедленно распорядился начать переброску на Дальний Восток вторых бригад 31-й и 35-й пехотных дивизий, и правильно сделал — теперь из Забайкалья перебрасываются к Ляояну 16 батальонов, где собираются по мобилизации главные силы Маньчжурской армии. А вот с последними тяжко, всего пять стрелковых бригад, еще три бригады расквартированы в Квантунской области и одна во Владивостоке.

Их развернут в полнокровные дивизии, причем не 12-ти, а 16-ти батальонного состава, но на это потребуется определенное время, еще не менее шести недель. Можно подождать, но уверенности прибавилось — два часа тому назад ознакомился с депешами из военного министерства. Его предложения полностью приняты, и теперь из всех дивизий русской армии направят на фронт кадровые батальоны и эскадроны, что значительно усилит Маньчжурскую армию в сравнении с прошлым разом, что стало сейчас настоящим. Ему свыше предоставили шанс изменить не только собственную судьбу, но и будущее страны, которое он видел воочию…

— И оно наступило, когда японский флот усилился двумя броненосными крейсерами, купленными у итальянцев. Я категорически не желал этого, отправлял в столицу телеграммы с просьбами, да что там, с требованиями помешать покупке или даже самим перекупить эти корабли, предложив любые деньги, даже вдвойне. К сожалению, ко мне не прислушались, и даже хуже того — стали противодействовать…

Голос наместника охрип, лицо посерело — Алексей Николаевич замер — он понимал, что все сказанное сейчас является правдой.

— Единственное, что можно было сделать, так это оттянуть нападение на месяц, вот этим я и занялся, всячески торопя поход отряда контр-адмирала Вирениуса. Но его всячески тормозили из Морского Главного Штаба…

— Постойте, Евгений Иванович, — Куропаткин даже привстал из кресла. В декабре, причем дважды, и в начале января, я случайно встречался с контр-адмиралом Рожественским, и он мне почему-то каждый раз жаловался, что отряд Вирениуса идет очень медленно, он его всячески подгоняет, но распоряжения не действуют — корабли идут очень медленно. И виноват в том сам начальник отряда, который не выполняет приказ.

— Приказ? Рожественский требовал, чтобы броненосец «Ослябя» и крейсер «Аврора» конвоировали миноносцы в Порт-Артур. А те замедляли движение постоянными поломками. А эти два корабля нужны были здесь, я на них рассчитывал, все планы связаны именно с ними. Миноносцы могли отвести «Донской» и «Алмаз». Но лучше было не заморачиваться переходом, а в разобранном виде перевезти миноносцы по железной дороге, и тут собрать, как поступали много раз, и машины не нужно гробить. Ах, Зиновий Петрович, редкостная ты сволочь, оказывается! Сам намутил, сам виноват кругом, да еще на других напраслину возводит. К тому же это именно он от покупки итальянских крейсеров отказался, хотя я его просил — дескать, они не подходят для нашего флота. Вы уж простите, Алексей Николаевич, но в наших морских делах подобное отнюдь не случайность.

— В армии не лучше, — флегматично отозвался Куропаткин, потрясенный словами Алексеева. Вот так фрукт этот Рожественский — а ему жаловался, чтобы свидетеля обрести в лице военного министра. Именно он «прославился» жутким Цусимским разгромом, о котором ему приходилось читать, да и с моряками говорить, что пережили тот бой.