Третий шанс (СИ)

— Я так и думал, что войска в Корее лишь демонстрация — казаки и наши корейские доброхоты насчитали примерно две-три дивизии.

— Показав одно направление удара, нужно и второе, чтобы рассредоточить наши силы. А такое нетрудно предугадать — им настоятельно необходим морской порт с гаванью, имеющий железную дорогу. Корейский театр бесперспективен для перевозок и сосредоточения крупных сил — нет дорог и оборудованных портов кроме Чемульпо, а тот посередине полуострова, у столицы. Все грузы приходится нести, именно нести оттуда, а человек не лошадь с телегой, на спине много не унесешь.

— Таких портов только два — Инкоу и Дальний, Алексей Николаевич. И оба под нашим наблюдением, в каждом по бригаде. Какой из них более приоритетный, на ваш взгляд?

— Любой, но лучше оба. Вот только вся штука в том, что японцы хорошо знают, что там не только по бригаде, но и корабли. К тому же возможна переброска войск по железной дороге, и очень быстрая, и подход эскадры или миноносцев с крейсерами из Порт-Артура. Так что десанта там не ожидайте, его не высадят. А вот на побережье не просто вероятно, а так и будет — и место только одно, проверенное.

— Бицзыво? Они там уже высаживались, воюя с китайцами. Есть еще Дагушань и устье Ялу — но там для высадки войск похуже условия будут.

— Именно Бицзыво, очень удобное место — и до Инкоу, и до Дальнего быстро дойти можно. И от железной дороги на небольшом отдалении — мы не сможем быстро перебросить войска, чтобы скинуть их в море обратно. Так что десант будет именно там, иного места, более удобного, просто нет. Хотя от отчаяния могут попытаться ворваться в Дальний. А потому нам следует принять безотлагательно меры, чтобы сорвать такую попытку.

— Какими силами вы можете располагать в своей армии через месяц, к середине апреля, Алексей Николаевич?

— Те же, которые есть — девять стрелковых бригад, развернутых в дивизии, плюс две пехотные бригады. В мае получим одну отмобилизованную в Сибирском округе пехотную дивизию, в июне прибудут еще две. И только к августу будет переброшен один армейский корпус, возможно два — те самые, по бригаде из которых уже здесь.

— Семнадцать японских дивизий против шестнадцати наших к августу? А к маю у нас только десять дивизий, считая две бригады за одну дивизию? Соотношение как между флотами, удивительно похожее.

— Совершенно верно, потому японцы до мая постараются воспользоваться численным перевесом, потом для них станет хуже уже к июню. У нас отремонтируют два броненосца, и появится три пехотных дивизии. А до лета мы в отчаянном положении, Евгений Иванович. Но выход всегда есть, его только найти нужно, смирив свои честолюбивые помыслы.

— Вы это о чем, Алексей Николаевич?

Наместник напрягся, сверкнув глазами, но генерал негромко произнес то, чего адмирал вряд ли ожидал услышать:

— Вы главнокомандующий, победу нам можно достичь, только объединив усилия армии и флота — мы должны вести общую войну, с единым замыслом. И ради этого, Евгений Иванович, я готов пожертвовать собственным честолюбием, и стать вашим начальником штаба!

Наместник ЕИВ на Дальнем Востоке адмирал Е. И Алексеев был очень популярен в России в первой половине 1904 года. Из разряда фигур, чья деятельность во многих отношениях до сих пор непонятна не только историкам…

Глава 11

— Кхе, кхе…

От слов генерала «адмиральский чай» встал в глотке комом, будто превратился в липкую глину. Ко всему был готов Евгений Иванович, но вот такого разворота беседы совершенно не ожидал. И тут встретился с Куропаткиным взглядом — на него смотрели блеклые старческие глаза, настолько уставшие от жизни, что наместник впал в ступор на несколько секунд. Он несколько раз встречался с Куропаткиным раньше, и внешне тот остался таким же, каким был, но вот глаза стали другими, совершенно другими — взгляд совсем потухший, словно при смерти.

«При смерти что ли? Может болезнь сразила его за эти месяцы? Возможно, его просто не узнать — глаза другими стали», — мысль пронеслась в голове за доли секунды, тот, кто пережил на море шторм, и не один в своей жизни, по другому начинает смотреть на вещи. И недаром говорят, что глаза «зеркало души» — они не обманут, не введут в заблуждение, если поймать взгляд. Что-то, а в людях наместник хорошо разбирался — тут не обман, не притворство — здесь иное, непонятное, а потому пугающее.

— Вы это серьезно, Алексей Николаевич?

— Вполне, даю вам слово. Как вы думаете, что будет с Россией, с ее репутацией и монархией, если мы проиграем войну на этой далекой окраине? Это не только вероятно, но вполне возможно — я оцениваю наши шансы как один к трем, даже к четырем. И это еще с долей оптимизма, Евгений Иванович, на самом деле все обстоит гораздо хуже.