Третий шеар Итериана

Лифт скрипел. Респектабельный господин лет сорока с солидным кожаным портфелем и не менее солидным брюшком опасливо косился на потолок и неодобрительно — на безмятежно прислонившегося к стенке шеара, мало того, что одетого по-простецки, так еще и ни капельки не волнующегося о том, что стальные тросы вот-вот оборвутся или лебедка не выдержит. Обратно наверняка пойдет по лестнице.

Тьена не интересовали все эти люди.

Неспешно, будто гуляя, он прошелся по коридору. Задержался на секунду у номера Эсеи. За него уплачено на месяц вперед, простоит теперь пустым. Как и номер Лили. В шкафах останутся платья и шляпки — в Итериане людская одежда ни к чему. Вещи какое-то время пролежат в камере хранения с другим забытым багажом, но когда их так никто и не хватится, разойдутся по гардеробам горничных и кастелянш…

Комната Фера пустовала, но шеар не задумывался, куда мог уйти флейм. Тот вполне комфортно чувствовал себя в человеческих мирах и редко скучал в четырех стенах.

Кеони был у себя.

Тьен едва не прошел мимо его двери, до того безразлично стало…

Но он — шеар и командир, а мальчишка заслужил хороший урок.

Тритон ждал его. Стоило отворить дверь, шагнул вперед, припал на одно колено и повинно склонил голову в ожидании грозной речи.

Этьен молчал. Смотрел на поникшие плечи и согнутую спину сына воды, а в голове вертелась совершенно неуместная мысль, что выпусти сейчас Кеони спинной плавник, рубашка разойдется почти по шву, а плотный воротничок, сдавливающий шею, останется невредим…

Затянувшейся тишины тритон не выдержал.

— Я признаю свою вину и твое право избрать мне любую кару, — протараторил он, не меняя позы. — Но прежде позволь принести искренние извинения тебе и твоей шеари.

Слова его, и правда, звучали искренне, и не возникло перед последним словом неуверенной паузы.

Однако быстро распространяются между мирами новости.

— Лили была здесь?

— Заходила проститься. Если ты решишь изгнать и меня, я приму это с…

— Нет.

Кеони недоверчиво приподнял голову. Но прямого взгляда не выдержал: вздрогнул и снова уставился в пол.

— Останешься здесь, — приказал шеар. — Когда придет время, вернешься со мной в Итериан. Будешь сопровождать меня на организованных правителем празднествах. Но до того дня не попадайся мне на глаза.

Вышел — и дверью не хлопнул.

Хотел зайти к отцу, но тот отсутствовал. Хотя будь Генрих на месте, вряд ли порадовался бы его визиту. Последние их встречи оставляли в душе лишь горечь.

В свой номер даже не заглядывал.

Чужая комната, чужая постель, чужие полотенца в ванной…

Зачем? У него ведь есть теперь дом.

Заехал в булочную. Потом — на селянский рынок: захотелось свежего молока.

Покружил еще немного по улицам…

Хотелось плюнуть на все и вернуться к Софи, но сдержался. Только прислушался издали, не плачет ли.

Не плачет. Уже.

Спит.

Вот и хорошо. Пусть отдохнет, придет в себя и поймет, что все ее тревоги надуманные.

А он подождет. Не слишком долго — долго он не выдержит. Но пока подождет.

Тьен остановил автомобиль напротив калитки, забрал с заднего сиденья пакеты и вошел во двор. Продолжая думать о Софи, направился к крыльцу и едва не выронил покупки от удивления: на ступеньках сидел Генрих Лэйд.

— Папа?

— Я, — человек тяжело приподнялся навстречу. — Извини, что без предупреждения. Лили дала мне адрес. Сказала, что тебе может понадобиться компания. Но если я не вовремя…

— Нет, что ты. Как раз вовремя.

Лили редко ошибается…

Хранительницей памяти была, есть и будет земля. Все, что коснется камня, останется в камне навеки. И даже разотри ты камень в порошок, тот сохранит пылинки былого.

Но и другие стихии на что-то способны.

Огонь повернет время вспять. Воздух повторит звучавшие когда-то слова…

— Холгер не говорил мне… — прошептала растерянно Арсэлис.

Йонела кивнула. Не говорил.

Ни о том, что за болезнь несколько месяцев продержала Этьена между жизнью и смертью. Ни о чем другом.

Не хотел волновать. Берег, как умел.

Теперь, верно, выскажет матери за то, что вовлекла его жену в старые семейные дела.

Но на то они и семейные.

А Йонела, между прочим, слова лишнего не сказала, ни тогда, ни сейчас. Не назвала ни одного имени. Так что Этьен до сих пор не знает. А Арсэлис… Арсэлис, как оказалось, умела задавать нужные вопросы, и старая шеари больше не видела причин скрывать от нее ответы.

Ветер пророчеств, отец всех ветров, на орлиных крыльях летающий между настоящим и будущим, никогда не касался ее мыслей, но не обязательно обладать даром прорицания, чтобы чувствовать приближающуюся опасность. Холгер слишком легко поверил в то, что с уходом Этьена исполнится обещание четырех. Или же по обыкновению не желал тревожить близких опасениями. Но пока ничего не решилось, нужно быть готовыми ко всему.

— Жаль ее, — вздохнула флейма, когда в разговоре всплыло имя Аллей. — Мне кажется, она сама запуталась…

— Вот именно, что сама, — жестко подтвердила Йонела. — Думала, что избрала легкий путь и слишком поздно поняла, что обратно по этому пути не вернешься.