Третий шеар Итериана

Она удивленно ахнула, увидев, что мятое платье превратилось в новое, из расписанного цветами голубого шелка, а тапочки — в элегантные туфли-лодочки. Несмело развернула к себе зеркальце и убедилась в отсутствии потеков туши под глазами. Потрогала волосы.

— Как это?

Тьен неловко развел руками.

— Помнишь сказку, в которой фея подарила девушке новый наряд и сделала карету из тыквы?

Софи ощупала ткань платья и постучала по полу каблучками.

— Так это все — лишь до полуночи? — спросила с недоверчивой улыбкой.

— Все равно мы вернемся раньше. А это… — он запустил руку в карман и достал кольцо Йонелы. — Это — настоящее. Сейчас, наверное, не лучшее время, и место не слишком романтичное…

Она посмотрела на кольцо, потом на него и без слов протянула руку.

Тоненький ободок легко наделся на безымянный палец, и бриллиантовые звезды Итериана вспыхнули, приветствуя новую шеари…

До наступления ночи уже перебрались в новый дом. Все. Переговорив с Софи, Тьен предложил Генриху остаться.

Оглянувшись на прожитый день, он впервые за долгое время мог сказать, что сделал все правильно. Почти все…

— Клер хотела, чтобы в саду были качели, — напомнила перед сном Софи.

— Завтра найду мастера, — пообещал он.

— Мастера? — вырвалось у девушки удивленное.

Как бы они ни старались делать вид, что открывшееся не повлияет на их жизнь, призраки Дивного мира теперь неотступно следовали за ними.

— Да, я вызову мастера. Он провозится несколько дней и сделает для Клер качели, такие, какие она захочет. Так будет правильно.

— Конечно, — согласилась, подумав немного Софи. — И не придется объяснять, откуда они взялись.

— Не только. Послушай…

Подняв девушку на руки, Тьен как ребенка уложил ее в постель. Наколдованное шелковое платье давно сменилось на прежнее, домашнее, а то в свою очередь уступило место ночной сорочке… жаль, не той, в которой Софи вертелась перед зеркалом…

Он тряхнул головой, отгоняя отвлекающие мысли, и присел рядом со своей шеари.

— Мне не трудно сделать качели, и откуда они взялись придумал бы. Но если есть возможность не задействовать дар, я предпочитаю ею воспользоваться. Это не развлечение, понимаешь? Хотя в мелочах можно. Вот чай, например, или конфеты… Хочешь конфет? А в остальном… Есть мировой порядок. Законы природы, которые не стоит нарушать без особой необходимости. Да и тому же плотнику нужно как-то зарабатывать на жизнь, ведь так?

Девушка кивнула, а затем спросила недоверчиво:

— Значит, деньги у тебя настоящие?

Столько в этой фразе было детской непосредственности и вместе с тем практичности, свойственной Софи, его Софи, которую он помнил хозяйственной, не по годам серьезной девчонкой, что мужчина невольно улыбнулся.

— Самые настоящие. Итериан богат на золото, самоцветы и другие вещи, которые ценят в людских мирах. Фер давно открыл счета в нескольких банках и пополнял время от времени. Фер — это… Не знаю, помнишь ли ты…

— Помню, — нахмурилась девушка.

Тьен ласково погладил ее по щеке, успокаивая.

— Он хороший. Странноватый временами, как и все… — хотел сказать «мы», но смолчал, оборвав фразу. — Фернан — флейм, огненный. А еще — мой дядя, двоюродный, по матери… по людской линии.

Слишком многое еще нужно рассказать, и если не откладывать разговор, вряд ли этой ночью удастся уснуть…

Историю своей семьи, которую Софи частично уже знала, он пересказал бегло. Волей-неволей зацепил и семейку Холгера.

— Йонелу ты видела. Есть еще Арсэлис. Это вроде как моя мачеха, — была бы, если бы Тьен считал Холгера отцом. — Ну и Эйнар, его ты знаешь. Он неплохой, в общем-то, но мы на самом деле почти не общаемся.

— А его жена?

— Эсея? Она ему не жена, — признался, пользуясь случаем, шеар. — Даже не знаю, с чего Эйнар назвал ее так. Эсея — мой воздух. В смысле, представляет народ воздуха в моей свите… Представляла. У шеара должна быть свита и поддержка в сложных ситуациях, связь со всеми стихиями. Но здесь мне свита не нужна, и поэтому Эсея вернулась в Итериан.

— Ясно, — кивнула Софи. После башни памяти ее мало что могло теперь удивить. Прищурилась и протянула с улыбкой: — Мой воздух. Так романтично прозвучало.

— Ревнуешь?

В одно мгновение он оказался на кровати рядом с девушкой. Обнял, разворачивая к себе. Но когда уже собирался поцеловать ее и закончить тем внеурочную беседу, она отстранилась:

— К Эсее — нет.

Не было нужды спрашивать, что, а вернее, кого она имела в виду.

Отпустив Софи, Тьен перекатился на спину.

— Что она тебе сказала?

— Ничего, — проговорила девушка тихо. — Ты сказал. Только что.

Дурак, иначе и не назовешь.

Шла бы речь о какой-нибудь другой женщине, просто признал бы, не раскаиваясь: да, было, давно. Ему ведь, в конце концов, не интересно… руки чешутся, как подумает — не убить, так хоть сломать что-нибудь, физиономию расквасить, Анри этому безупречному и кто там еще был… если был… Но не спрашивает же? И не спросит…

А она спросила. Не прямо, но спросила. И ответить так, как ответил бы о любой другой, означало обмануть. Обеих.