Третий шеар Итериана

Кларисса взяла его дела в свои руки. Дорисовывала иллюстрации и отсылала в издательства. Заканчивала заброшенные натюрморты, чтобы продать за гроши и купить еды. А вечерами вытаскивала загулявшего художника из кабаков и тащила домой, слушая дорогой то проклятия, то любовные признания. Уж насколько терпелива и жалостлива была Софи, но и та стала высказывать ей, что нельзя терпеть подобного обращения, и ничего хорошего жизнь с пропойцей в дальнейшем не сулит. Но девушка продолжала надеяться на чудо.

Однажды Поль не пил почти неделю. Этого времени хватило ему, чтобы оценить, какая все же замечательная женщина рядом с ним, и, не откладывая до очередного запоя, он предложил ей в довесок к сердцу, которым она и так безраздельно владела, и руке, за которую уже год как тянула, свою известную в определенных кругах фамилию. Кларисса согласилась. Но при условии, что он не будет пить хотя бы полтора месяца — именно на такой срок отложили их заявление в мэрии…

Флави сорвался через одиннадцать дней. На двенадцатый невеста забрала заявление, но из квартирки в Ли-Рей не ушла. Не смогла, и некуда. У нее по-прежнему были только Поль и Софи.

А потом от Поля, от того Поля, которого она знала и любила, осталась лишь половина. Затем четверть. А после — хорошо, если десятая часть…

И только Софи, вся без остатка, была рядом, готовая поддержать во всем.

Но когда Кларисса решилась оставить безнадежно опустившегося художника, гостеприимством подруги она не воспользовалась. Не только потому, что не хотела стеснять. Софи предлагала комнату в своей квартире и помощь в поисках работы, а Кларисса-Ами уже не представляла жизнь за пределами Ли-Рей. Вставать рано утром и идти на работу? Возиться с бумажками или стоять у прилавка? Не чувствовать, просыпаясь, запаха краски и кофе? Нет, такая жизнь ее не манила.

Недолго думая, Кларисса приняла предложение давно симпатизировавшего ей немолодого, но весьма интересного, обеспеченного и, главное, непьющего антрепренера Марио. Правда, вскоре выяснилось, что тот не употребляет алкоголя из-за болезни, но ночные приступы, визиты врачей, микстуры, таблетки и всеми правдами и неправдами добываемый морфий казались сущей ерундой в сравнении с тем, что она пережила рядом с неизлечимым алкоголиком.

Но и болезнь Марио оказалась неизлечима. И у Клариссы вновь осталась одна Софи — добрый и светлый человек, которого так не хотелось подводить.

Потому-то сейчас хозяйка маленького салона всеми силами пыталась заставить себя молчать, чтобы ненароком не навредить любимой подруге. Ведь неизвестно, зачем этот мужчина с пронзительными зелеными глазами так интересуется ею…

— Полно вам, Амелия, — рассмеялся он, называя ее старым именем, хоть она и просила так не делать. — Мы лишь поговорим. Выпьем вина.

— Я не пью.

— Болезненная тема? — Его ладонь накрыла ее безвольно лежащую на подлокотнике кресла руку. — Не думайте об этом. Все хорошо.

Хорошо, спокойно…

— А где Жерар? — спохватилась женщина. — Как вы вошли?

— Он дремлет в холле. Пожилой человек нуждается в отдыхе, не будем его тревожить.

— Да-да. — Ей тут же стало стыдно перед беднягой-дворецким: порой она загружала его делами без меры.

— Мы с вами говорили о Софи, помните? Софи Хамнет, она привозит вам цветы по пятницам.

— Она — моя подруга, — на миг вырвавшись из-под власти околдовывающего голоса, воскликнула Кларисса. — Она…

— Замечательная, — улыбнулся зеленоглазый, когда-то знакомый ей как Виктор из Галора. — Не бойтесь, я ее не обижу. И другим не позволю.

Ему хотелось верить, и она поверила. А перестав сопротивляться, почувствовала себя вновь легко и свободно.

— Что вы хотите знать? — спросила уже обычным тоном, словно говорила со званым гостем.

— Все. Начните с того, как вы снова сошлись.

— Мы и не расходились. Не общались какое-то время после того, как вы… после того, как вы обидели Анну! — горечь воспоминаний отрезвила на миг. — Это было подло!

— Это было грубо, — поправил он. — А подло с моей стороны было бы продолжать наши отношения.

Анна его не интересовала, ни сейчас, ни тогда, но Кларисса почему-то посчитала нужным сообщить, что сестра замужем, счастлива и растит девочек-двойняшек.

— Чудесно, — кивнул мужчина. — Но мы говорили о Софи.

— Да, Софи. Мы встретились летом. Мы с сестрой гуляли по набережной, а она продавала розы. Смутилась, когда нас увидела. Мы решили, что они с Люком совсем бедствуют, раз уж она торгует цветами, но Софи объяснила, что это дополнительный заработок. Знаете, когда человек привык экономить каждую монетку, лишних денег для него не бывает. Она тогда работала в продуктовой лавке, но собиралась уходить. Думала пойти на курсы, выучиться на швею, чтобы работать дома. Но осенью приехал ее отец. Его жена умерла после долгой болезни, оставила его с малышкой, а мужчине нелегко одному заниматься ребенком…

— И он вспомнил о старшей дочери, — нахмурился гость.