Третий шимпанзе

Как и явления, о которых шла речь в трех предыдущих главах, употребление наркотических веществ также является практически исключительной особенностью человека, но при том это черта отрицательная, тогда как другие уже обсуждавшиеся черты благородны (как язык и искусство) или несут в себе достоинства и недостатки (земледелие). Это не самая худшая из дурных особенностей человека; она не угрожает выживанию цивилизации, в отличие от нашей склонности к геноциду и разрушительного обращения с окружающей средой. Но при этом данная особенность все же причиняет такой вред и настолько широко распространена, что возникает желание выяснить ее происхождение.

Проблема не столько в том, чтобы понять, почему мы, некогда начав, до сих пор продолжаем употреблять токсичные химические вещества. Отчасти это объясняется тем, что препараты, которыми злоупотребляют люди, вызывают привыкание. Намного большей загадкой оказывается вопрос о том, что изначально подталкивает нас к этому. В наши дни мы постоянно замечаем шокирующие последствия употребления алкоголя, кокаина и табака, подтверждающие их вред и смертельную опасность, которую несут в себе эти привычки. Только существованием каких- то иных мотивов, значительно компенсирующих негативные стороны, может объясняться то, почему люди добровольно, даже с охотой употребляют эти яды. Похоже, некие неосознанные программы подталкивают нас на такие поступки, ведь мы понимаем, насколько это опасно. Что же это за программы?

Естественно, одного-единственного объяснения быть не может: у разных людей или в разных обществах различные мотивы будут иметь неодинаковый вес. Например, некоторые люди пьют для того, чтобы преодолеть собственную зажатость, другие — чтобы заглушить чувства или утопить горе, а есть и те, кто пьет, потому что любит вкус алкогольных напитков. Кроме того, разные человеческие популяции и социальные классы находятся в неравных условиях с точки зрения возможности обрести удовлетворяющий их образ жизни, и это, конечно же, в большой степени может служить объяснением географических и классовых различий в злоупотреблении различными веществами. Не удивительно, что саморазрушительный алкоголизм представляет собой более серьезную проблему в ирландских районах с высоким уровнем безработицы, чем в юго-восточной Англии, и что кокаиновая и героиновая зависимость в Гарлеме распространены больше, чем в богатых пригородах. Вследствие этого возникает соблазн отнести злоупотребление наркотическими веществами к исключительным особенностям человека, вызванным очевидными социально-культурными причинами, тем самым исключив необходимость поисков прецедентов этого явления в животном мире.

И все же ни один из мотивов, которые я сейчас перечислил, не объясняет глубинной сущности парадокса, состоящего в активном стремлении человека к тому, что, как он отлично знает, наносит ему вред. В этой главе я приведу еще один мотив такого поведения, на основе которого можно разобраться в этом парадоксе. Я покажу связь наших химических атак на самих себя с широким кругом поведенческих особенностей животных и с теорией сигналов у животных в целом. При этом станет очевидна единая основа широкого круга явлений нашей культуры, от курения и алкоголизма до наркомании. Подобный подход может оказаться обоснованным в разных культурах, поскольку таким образом можно объяснить не только феномены западного мира, но и обычаи других регионов, которые вне данного подхода могли бы показаться необъяснимыми, — например, питье керосина, принятое у мастеров кунг-фу в Индонезии. Я также обращусь в прошлое и применю ту же теорию к практике церемониальных клизм у древних майя, которая на первый взгляд кажется весьма странной.

Позвольте начать объяснение с истории о том, как я пришел к этой мысли. Однажды меня глубоко поразило, что компании, производящие ядовитые вещества, употребляемые людьми, открыто рекламируют их применение. Такой подход мог бы показаться прямой дорогой к банкротству. Но при этом, пусть мы и не потерпели бы рекламу кокаина, реклама табака и алкоголя настолько широко распространена, что ее существование уже перестает казаться парадоксальным. Лично мне это показалось поразительным лишь после того, как я много месяцев провел в джунглях Новой Гвинеи с местными охотниками, вдали от какой бы то ни было рекламы.

День за днем мои товарищи, жители Новой Гвинеи, расспрашивали меня о западных обычаях, и, видя их изумление, я начал осознавать, насколько бессмысленны многие из наших привычек. А затем многие месяцы полевых работ завершились, и я совершил одно из тех стремительных перемещений, которые стали возможны благодаря современному транспорту. 25 июня я еще был в джунглях, где наблюдал за ярко окрашенным самцом райской птицы, который неловко взлетал на поляне, таща за собой хвост длиной три фута. 26 июня я уже сидел в реактивном «Боинг 747», читал журналы и вспоминал подзабытые мною чудеса западной цивилизации.