Третий слева (СИ)

Скажем так, Личины Проклятых меняются, а цифры остаются, — он наверняка увидел, что меня уже трясёт от злости, и резко переключился, — или Братья Блайн, хотя с ними-то все ясно, они долбаные психи. Зато полная тайна с Капитаном, Люком света, Клаем искателем, Штормо Драя, Металлическим драконом, что строит из шестеренок мост в иные миры, или великан Тотт, в северных скалах…

— Стража, помогите, стража, — к нам бежал мальчишка, изрядно перепачканный пылью, с влажными полосками на щеках.

— Что случилось? — голос у Мела стал необычно твердым и повелительным.

— Тама дядьку, того самое… оно вообще жреть и жреть… ага быстрее, — глотая слова, верещал пацан, увидев наше внимание, развернулся и побежал.

Мы не сговариваясь последовали за ним. Из объяснений паренька ничего не поняли, надо самим смотреть. Только и сказал Мелу, чтобы тот оставался настороже, ибо это может оказаться очередной ловушкой.

Стража — это не только форма, или патруль, это состояние души, ощущения порядка и правильности в мире.

К месту происшествия добежали быстро, пересекли улицу и, взобравшись на каменную гряду, оказались внутри полуразобранного дома, в два этажа. Весь масштаб случившегося открылся сразу: под светом ламп на деревянном полу лежал мужик в рабочей одежде. Его правую ногу опутывал стебель какого-то растения. То ли свет так играл, то ли мужик был полностью равнодушен к случившемуся — лицо его выражало полную беззаботность. Рядом суетился субтильного вида мужичок в простой одежде. Если бы не сумка возле ног, можно было бы отнести его к работягам. А так понятно, лекарь.

Сбоку отирались два крепких парня, в пусть и простой, но явно сшитой на заказ одежде, без следов грязи, воротники застегнуты, рукава опущены, и это несмотря на вечернюю духоту.

Пацан еще только спускался, как один из крепышей обернулся, и на багровом лице тут же отразилась злость.

— Ты кого привел, бестолочь? — едва сдерживая крик, проговорил красномордый и, недолго думая, залепил пацану затрещину. — Лекарь уже здесь.

— Дык как же, ты это… — новая затрещина лишь пригладила вихры пацана, тот ловко увернулся, и подбежал к пострадавшему дядьке. — Ты же сам того, помощь велел звать.

— Чем, по-твоему, помогут стражники? — более спокойно спросил второй, из прилично одетых. Не получив ответа, обернулся к нам. — Спасибо, господа, но ваша помощь тут явно не пригодится.

Я не успел и слова сказать, как Мел шагнул вперед и, супя брови, жестко сообщил:

— Стража сама разберется, когда и кому помогать.

Обоим крепышам такие слова явно не понравились. Менее терпеливый, с красным лицом, аккуратно уложенными волосами и наклеивающейся бородкой клинышком, по последней моде дворянства, двинулся вперед. Все это не могло скрыть его уголовного прошлого, безнаказанность в преступлениях накладывает на человека определённую печать. Они явно не привыкли, когда им перечат.

— Тебе сказано валить, — с максимальным пренебрежением выдал краснощекий, выпячивая вперед челюсть и сжимая кулаки. Он явно привык решать вопросы грубой силой.

— Сааран, остынь, — его напарник, бледный и высокий, стиснул плечо озлобленного типа. Тот сразу потерял весь запал и, казалось, даже чуть поежился от страха.

Кто тут главный, ясно без лишних слов.

— А вы, собственно, кто? — Мел не мешкая приступил к выполнению своих обязанностей.

Я же подошел к бедолаге, он мерно дышал, глядя пустыми глазами в не до конца разобранный потолок. Лекарь посторонился, лишь мельком покосился в мою сторону, и достал флакон из сумки. Ногтями аккуратно извлек затычку и, придерживая голову мастеру, влил резко пахнущую жидкость в рот.

Взял лампу за металлическое душно, поднес к поражённой ноге, приседая на колено. Росток, что оплел конечность, выглядел необычно: ярко-зеленый, чуть пульсирующий, вроде и обжимает не плотно, но вот так просто ногу не выдернешь. Возле корня, что впился в доски, обнаружил несколько зарублен, его уже пытались срубить. Я покосился на лекаря — тот по-прежнему поил больного. И если опираться на мой опыт батрачества, то становилось ясно: лекарь всеми силами создает рабочий вид, явно боясь бандитов за спиной. Вроде все время что-то делает, но процесс не движется. И все это наводило на нехорошие мысли по поводу состояния мастерового и его шансов на спасения.

— Как тебя звать? — разворачиваясь к пострадавшему, спросил я. Разговор всегда лучше начинать со знакомства или приветствия, если, конечно, обстановка позволяет.

— Марк Камневс, третий в роду каменщиков, — почти безжизненным голосом проговорил пострадавший. При его словах лекарь лишь громко сглотнул ком в горле.

— Больно?

— Нет. Поначалу было больно, но как рубить стали, боль ушла, но и сил не осталось.

— Как угодил в это?

— Кура на земле лежала. Я ее ногой подвинул, и вот это штука выросла и впилась, — говорил он без пауз, спокойным или даже мёртвым голосом.

Ситуация складывались приотвратительнейшая. Мужик нарвался на один из оставленных сюрпризов от Проклятых.

— Отстань от мастера, видишь, человеку плохо, — послышался озлобленный голос за спиной.