"Третий" выходит на связь

К утру тучи рассеялись, но рассвет наступал медленно. Светлая полоса на востоке раздвигалась, ширилась, росла и наконец охватила почти полнеба. Вот освещены вершины деревьев, еще мгновение, и на кресты, изгородь, желтый песок, увядшую траву упал холодный свет.

Темнеющий впереди лес тянул к себе, как родной дом.

Проводник бодро шагал впереди. Вдруг он дал знак остановиться. Увидел ли что-нибудь, или сердцем почуял недоброе...

- Мне кажется, хлопцы, - проговорил старик, - следует разведать опушку леса прежде, чем идти туда. У меня такое предчувствие, что и там засада.

- А твое чутье, батя, не обманывает?

- Тут не только чутье, а и благоразумие. Василий со связной не встречался - раз...

В это время с опушки ударили немецкие автоматы. Партизаны залегли, начали отстреливаться.

Стреляя на ходу, немцы быстро продвигались вперед, окружая группу разведчиков. Стрельба нарастала. У партизан кончались патроны.

Немцы сжимали кольцо.

- Подготовиться к прорыву на правом фланге! Гранаты к бою! - приказал Бокарев.

Партизаны отстегнули гранаты.

- Слушай мою команду! За мной, ребята!

Бокарев бежал впереди. Кругом все гремело от разрывов гранат и частой стрельбы. Ранило проводника, он споткнулся и упал. К нему подбежал пленный, взвалил на плечи отяжелевшее тело и подхватил автомат.

Прорыв удался. Партизаны оторвались от противника и, отстреливаясь, отошли к лесу... Пленный бережно нес тяжело раненного старика. Бокарева тоже ранило, пуля пробила левую ногу, к счастью, не задев кость.

Пленный, который нес раненого проводника, вдруг покачнулся и начал медленно оседать на землю. Когда к нему подбежали, он повернул к Бокареву искаженное от боли лицо.

- У меня... - прохрипел он, - там... секрет...

Дальше слов разобрать было нельзя, слышалось лишь тяжелое прерывистое дыхание.

Рубаха на груди у пленного была в крови.

Глава 8

Бокарев порол китель своего странного пленного - немецкого офицера Ганса Лобке по документам. Делал он это аккуратно, не спеша, внимательно просматривал каждую складку, каждый шов. Но ни в воротнике, ни в подкладке под карманами, ни в полах, на которые Бокарев обращал особое внимание, ничего не было. Не нашел он никаких пакетиков или бумажек, где-нибудь зашитых или подшитых.

"О каком же тогда "секрете" говорил пленный!" - думал Бокарев и снова начал прощупывать каждый шов, каждый кусок материала.

В землянку, где трудился командир разведгруппы, заглянул комиссар. Глазам Григория Макаровича представилась довольно смешная картина. Выставив забинтованную ногу, Бокарев копался в грязно-зеленоватых тряпках. Комиссар присмотрелся: распотрошенный немецкий китель.

- Здравия желаю, Григорий Макарыч! - приподнялся Бокарев. - Вот занимаюсь...

- Здравствуй, здравствуй, Шерлок Холмс. Значит, китель пленного немца распатронил... Ну и что нашел?

- Ничего не нашел, товарищ комиссар.

- А манжету почему не отпорол от левого рукава?

- Одну отпорол - ничего нет, а вторую мял в руках - пусто, - с недовольным видом ответил Бокарев и взялся за нож.

- Давай помогу, - сказал комиссар и присел возле него на корточки.

- Не надо, я сам.

Но комиссар уже взялся за рукав. Вдвоем они быстро распороли манжету и под подкладкой в непромокаемой обертке обнаружили листок папиросной бумаги. Бумага была исписана ровными строчками цифр.

- Смотри-ка, шифровка! - не то удивился, не то обрадовался Бокарев. Что там?

- Да, шифровка, - подтвердил комиссар. - Надо срочно доложить комбригу. А что?.. Не так просто эту бумажку прочесть. Может, Москву придется беспокоить. И вообще, пока ты, брат, помалкивай. Мы эту находку передадим куда следует. Понимаешь?

- Понимаю.

Комиссар поднялся и шагнул к выходу.

- Григорий Макарыч, разрешите, - вдогонку сказал Бокарев.

- Что разрешить?

- Я еще в брюках поищу, может быть, и там...

- Пожалуйста, поищи, - улыбнулся комиссар.

- Семен Сергеевич, получен ответ из Москвы на шифровку, - доложил Куневичу Бабенко.

- Что там?

- Вот, пожалуйста. - Комиссар подал листок бумаги.

Комбриг взял, быстро пробежал глазами.

- Да, серьезные дела. Благодарят за сообщение, просят представить всех, кто принимал участие в операции, к наградам... Однако личность пленного пока не установлена. Как поведет он себя?

- Разрешите мне высказать некоторые предположения по этому вопросу.

- Прошу.

- Семен Сергеевич, мне кажется, на вещи надо смотреть проще. Немцы готовят блокаду. И я могу допустить, что задержанный - немецкий диверсант. Неспроста эта бестия знает несколько языков. Но попался он раньше, чем рассчитывал. Группа Бокарева, так сказать, взяла его досрочно.

Итак, в связи с предстоящей блокадой немецкий лазутчик получил задание проникнуть в соединение партизан. До последнего гарнизона перед партизанской зоной он решил идти в немецкой форме, а затем сорвать погоны. Мог диверсант выдать себя и за польского солдата, бежавшего из армии фюрера. При этом он заявил бы, что шифровку ему передали польские патриоты. Содержание шифровки Лобке не знает. И шифровку ему могли дать настоящую, изъятую у кого-нибудь из наших связных, схваченных немцами.

- А какой тогда смысл в ней?