Треугольная шляпа. Пепита Хименес. Донья Перфекта. Кровь и песок

Дон Хосе говорил о донье Соль с восторгом; он считал замечательными и необыкновенными все ее похождения, как действительные, так и вымышленные. Ее знатность и богатство ослепляли его не меньше, чем Гальярдо. Они беседовали о ней с одобрительной улыбкой, хотя те же поступки, совершенные другой женщиной, вызвали бы у них поток не слишком почтительных замечаний и сравнение с рыжей хищницей — героиней многих басен.

— В Севилье, — продолжал дон Хосе, — она ведет себя примерно. Вот почему я думаю, что все эти разговоры о ее жизни за границей — выдумки. Клевета каких-нибудь юнцов, для которых виноград оказался зелен.

И, удивляясь смелости этой женщины, которая подчас бывала отважна и решительна, как мужчина, он, смеясь, повторял слухи, ходившие по клубам улицы Сьерпес.

Когда Посланница поселилась в Севилье, вся молодежь города превратилась в ее свиту.

— Представляешь себе, Хуанильо. Элегантная женщина, каких здесь и не видывали, туалеты выписывает из Парижа, а духи из Лондона, да к тому же еще дружит с королями… Как сказали бы у нас, отмечена клеймом лучших скотоводов Европы… Все эти мальчишки ходят за ней по пятам, а она позволяет им некоторые вольности, потому что хочет, чтобы к ней относились как к мужчине. Ну, кое-кто, приняв ее фамильярность за нечто другое, вышел из повиновения и, не найдя слов, дал волю рукам… Вот и заработал пощечину, а то и похуже… Это опасная женщина. Говорят, она отлично владеет холодным оружием, боксирует, как английский матрос, знает приемы японской борьбы, которая называется джиу-джитсу. Одним словом, стоит лишь какому-нибудь христианину дотронуться до нее, как она, даже не очень рассердясь, хватает его своими прекрасными ручками и превращает в тряпку. Теперь ее осаждают меньше, но у нее появились враги, которые повсюду злословят о ней; одни хвалятся тем, чего не было, другие отрицают даже то, что она хороша собой.

По словам доверенного, донья Соль была в восторге от Севильи. После долгого пребывания в сырых и холодных странах она не налюбуется ярко-синим небом, золотыми лучами зимнего солнца и превозносит прелести жизни в такой «живописной» стране.

— Она восхищается простотой наших нравов, как те англичанки, что приезжают сюда на святой неделе. Можно подумать, будто она не родилась в Севилье, а видит ее в первый раз! Теперь она собирается летом жить за границей, а зимой — здесь. Ей надоели дворцы и придворный этикет. Видел бы ты, с какими людьми она водит знакомство!.. Она добилась, чтобы ее приняли в самое нищее братство — братство Христа, пресвятого младенца, в Трианском предместье, и истратила кучу денег на мансанилью для братьев. Иногда, по вечерам, она собирает полный дом гитаристов и танцовщиц, — зовет всех севильских девчонок, которые умеют петь и плясать. С ними приходят их маэстро, семьи и даже дальние родственники. Всех угощают маслинами, колбасами и вином, а потом донья Соль садится в кресло, как королева, и целыми часами требует один танец за другим, но только чтобы все были наши, местные. Она говорит, что получает при этом не меньше удовольствия, чем какой-нибудь король, заставляющий исполнять для себя одного лучшие оперы. Лакеи, которых она привезла с собой, важные и невозмутимые словно лорды, разносят на больших подносах бокалы с вином, а танцовщицы, развеселившись, дергают их за бакенбарды или бросают им в лицо косточки от маслин. Вполне пристойные развлечения!.. По утрам к донье Соль приходит Лечусо, старый цыган, который учит ее играть на гитаре. Лучшего учителя не придумаешь! Она всегда поджидает его с гитарой на коленях и с апельсином в руке. Сколько апельсинов съела эта женщина после своего приезда! И как они ей только не надоели!..

Так говорил дон Хосе, рассказывая своему матадору о причудах доньи Соль.

Через несколько дней после встречи в церкви святого Лаврентия к Гальярдо, сидевшему в кафе на улице Сьерпес, с тайнственным видом подошел дон Хосе.

— Ну, мальчик, ты действительно родился под счастливой звездой. Знаешь, кто о тебе спрашивал?

И, нагнувшись, он шепнул тореро на ухо:

— Донья Соль!

Она расспрашивала дона Хосе о матадоре и высказала желание, чтобы он представил ей Гальярдо: «Такой своеобразный, чисто испанский тип!»

— Сеньора говорит, что несколько раз видела тебя на арене в Мадриде и еще где-то. Она аплодировала тебе. И считает тебя храбрецом… Подумай только, что будет, если она заинтересуется тобой! Какая честь! Гляди, станешь еще зятем или кумом всех королей европейской колоды.

Гальярдо, скромно улыбаясь, опустил глаза, но в то же время принял гордую осанку, словно не видел ничего необычайного и несбыточного в предположении своего доверенного.

— Не создавай себе никаких иллюзий, Хуанильо, — продолжал дон Хосе. — Донья Соль хочет посмотреть на тореро из тех же побуждений, из каких берет уроки у старого Лечусо. Местный колорит — ничего больше. «Привезите его послезавтра в Табладу», — попросила она. Знаешь, что это значит? Охота на быков в скотоводстве Мораймы; фиеста^{190}, которую маркиз устраивает для развлечения своей племянницы. Поедем. Я тоже приглашен.