Треугольная шляпа. Пепита Хименес. Донья Перфекта. Кровь и песок

— Пустяк, сеньора маркиза, несправедливость. Всегда на нас, бедняков, сыплются разные беды. Дело в том, что смекалки у меня было побольше, чем у моих земляков, и работники всегда меня выбирали, когда нужно было чего-нибудь просить у богачей. Я умею читать и писать, а в детстве даже был церковным служкой. Меня и прозвали Плюмитас, потому что я всегда таскал у кур из хвоста перья и писал ими.

Потахе хлопнул бандита по плечу.

— Вот оно что, дружище! Недаром я подумал, увидев тебя, что ты смахиваешь на церковную крысу.

Насиональ молчал, не решаясь высказать свое мнение, но исподтишка посмеивался. Церковный служка, ставший разбойником! Интересно, что скажет об этом дон Хоселито, когда узнает!..

— Я женился, у нас родился первый сынишка. Однажды ночью являются ко мне два жандарма и ведут меня на гумно, за деревню. Кто-то стрелял в дом одного богача, вот эти милые сеньоры и заявили, будто стрелял я… Я отрицал, тогда они избили меня прикладами. Я опять все отрицал, и они опять избили меня. Так они избивали меня до рассвета то прикладами, то шомполами, пока не устали, а потом бросили на голой земле, без сознания. Они били меня, связав по рукам и ногам, словно тюк, да еще приговаривали: «Ты ведь самый храбрый в деревне? Ну-ка защищайся, поглядим, чего ты стоишь». Насмешка — вот что было хуже всего. Бедная моя жена выходила меня, как умела, но я не знал покоя, жизнь опостылела, все время вспоминал о побоях и насмешках… Короче, одного из жандармов нашли на гумне убитым, и я, чтобы избежать неприятностей, ушел в лес… да там и остался.

— Верная у тебя рука, парень, — с восхищением произнес Потахе. — А другой?

— Не знаю, бродит где-нибудь по свету. Храбрец удрал из деревни — попросил, чтобы его перевели в другое место. Но я его не забыл и еще сведу с ним счеты. Однажды мне сказали, будто он на другом краю Испании, я и отправился туда, — да я бы за ним хоть в самый ад пошел! Карабин и кобылку оставил у верного друга, а сам, как сеньор, поехал поездом. Побывал я и в Барселоне, и в Вальядолиде, и еще во многих городах. Брожу вокруг казармы и рассматриваю всех жандармов. «Этот не мой, этот тоже». Видно, тот, кто сказал мне об этом, ошибся. Но ничего. Вот уже несколько лет я ищу его и найду, если только он не помер, — вот уж было бы досадно!

Донья Соль с интересом прислушивалась к его рассказу. Оригинальная фигура этот Плюмитас. Нет, она неправа, какой уж там кролик!

Бандит нахмурился и замолчал, словно испугавшись, что наговорил лишнего.

— С вашего разрешения, — обратился он к матадору, — я пойду в конюшню, взгляну, как там кобылка. Пойдем, приятель? Увидишь доброго коня.

Потахе, приняв приглашение, вышел вместе с ним из кухни.

Оставшись вдвоем с доньей Соль, Гальярдо высказал свое неудовольствие. Зачем она спустилась вниз? Этому человеку опасно даже показываться на глаза, он злодей, люди боятся одного его имени.

Но донья Соль, очень довольная своим успехом, смеялась над страхами матадора. Ей разбойник показался славным человеком; народная фантазия сильно преувеличивает злодейства этого бедняги. А он, оказывается, чуть ли не слуга ее семьи.

— Я себе представляла его другим, но, так или иначе, я рада, что увидела его. Надо будет дать ему денег, когда он соберется уходить. Какой оригинальный край! Какие типы! А как интересна эта охота за жандармом по всей Испании!.. Об этом можно было бы написать замечательный рассказ.

Служанки вытащили из пылающего очага две сковороды, распространяющие соблазнительный запах жареной колбасы.

— Завтракать, кабальеро! — закричал Насиональ, исполнявший обязанности мажордома на ферме своего маэстро.

Посреди кухни стоял большой, покрытый скатертью стол, на столе возвышались круглые хлебы и множество бутылок. На зов Насионаля появились Потахе, Плюмитас и несколько служащих фермы — управляющий, старший пастух и другие лица, пользующиеся доверием хозяина. Пока все усаживались на двух скамьях по обе стороны стола, Гальярдо нерешительно поглядывал на донью Соль. Ей бы следовало завтракать наверху, в комнатах. Но женщина, смеясь, уселась во главе большого стола. Ей нравилась сельская жизнь, а завтракать с этими людьми, наверное, будет очень интересно. Она рождена быть солдатом. И чисто мужским жестом она указала матадору его место за столом. Ее тонкие ноздри трепетали, вдыхая восхитительный запах колбасы. Чудесный завтрак. Как она голодна!

— Вот это хорошо, — нравоучительно произнес Плюмитас, оглядев стол. — Хозяева и слуги едят вместе, как в доброе старое время. Такое я вижу впервые.

И он сел рядом с пикадором, поставив карабин между колен.

— Подвинься-ка, парень, — сказал он, подтолкнув Потахе плечом.

Пикадор по-дружески ответил таким же толчком, и оба принялись толкать друг друга, хохоча во все горло и потешая своей грубой забавой всех сидящих за столом.

— А, проклятие! — воскликнул пикадор. — И чего ты держишь эту дрянь между колен? Направил прямо на меня; того и гляди случится несчастье!

Действительно, черное дуло карабина было повернуто в сторону пикадора.