Треугольник Карпмана

— Чем больше вы мне расскажете, тем лучше мы сможем выстроить линию защиты. Я не враг вам, Райли, — глаза защитницы лучились добром, в них не было ни грамма фальши. Это подкупало Райли, но, во-первых, пятиминутное знакомство не располагало к откровенности, а во-вторых, она вообще не была готова довериться кому бы то ни было, даже священнику. Ведь стоило ей на миг открыться, как она получала плевок в сердце. Она была почти уверена: такие, как она, просто не заслуживают снисхождения общества. Второй или даже третий сорт людей — самого низкого качества.

— Не думаю, что мне есть, чем с вами поделиться… — Райли не договорила, забыв имя собеседницы.

— Шарлотта, можете называть меня Лоттой, — напомнила защитница.

— Шарлотта, — повторила Райли, намеренно избегая фамильярности, чтобы та не надеялась на сближение. — Вы зря теряете время со мной.

— Я так не думаю, — мягко противостояла защитница. — Если вы пока не готовы говорить о деле, давайте просто познакомимся поближе.

— Не знаю, зачем вам всё это дерьмо, но если очень хочется, то давайте, — Райли вальяжно откинулась на спинку стула и по-мужски расставила ноги.

— Я начну, если не возражаете? — Шарлотта решила, что, если первая поделится своей биографией с подзащитной, той будет проще открыться. Райли кивнула в ответ, и она продолжила. — Я родилась здесь, в Орегоне. Училась в обычной школе, потом в Юридическом. У меня есть брат-близнец, он музыкант. Свободное время я провожу с семьёй или на свежем воздухе, мы любим играть в настольные игры, — она улыбнулась, ожидая реакции Райли.

— Ну что ж, раз такие правила игры, — Райли усмехнулась. — Вы сами напросились. Родилась я в Смитерсе, в Канаде. Потом вся семья перебралась в Америку. Не знаю, за каким хреном. Мою мать лишили права опеки, когда мне было пять лет, а брату только три. С тех пор нас воспитывали старики моей матери. Дружок деда изнасиловал меня, когда мне было одиннадцать. А потом и сам дед стал частым гостем в моей спальне. Иногда это длилось по несколько часов, и я писалась прямо в постель. Тогда он злился и бил меня. В школе я не доучилась, потому что залетела. Свободное время я провожу с незнакомыми мужиками, потому что люблю деньги, секс и выпивку, — она попыталась выдавить из себя такую же улыбку, как была у Шарлотты, но вышел лишь болезненный оскал. Так скалится животное, угодившее в капкан. Страх, боль и надежда. Вот что смешалось на её лице.

— Вы хотели шокировать меня своим рассказом?

— А что, не вышло?

— Не вышло. Я очень сочувствую вам, вы не заслужили такой судьбы. А ещё вы не виноваты в том, что случилось с вами в юности, у вас просто не было правильного примера и поддержки рядом. Я не стану осуждать вас, — Шарлотта говорила искренне, открыто, не заискивая. — Мне приятно, что вы поделились со мной.

Понимая, что сегодня ей больше ничего не удастся узнать, Лотта протянула свою визитку Райли.

— Если вы захотите поговорить, просто позвоните мне. Вы можете мне доверять. Я сделаю всё, чтобы защитить вас. Это не только моя работа, это мой долг. Особенно теперь, когда мы стали чуть ближе, — Шарлота опустила визитку в раскрытую ладонь Райли и задержала руку на несколько секунд. Ей хотелось, чтобы подзащитная кожей ощутила поддержку. Ведь очень сложно защитить того, кто тебе не доверяет. Этот тактильный контакт вызвал обратную реакцию. Райли вырвала руку и соскочила со стула, опрокинув его. В комнату влетел сопровождающий, он схватил Райли, заломил её руки за спину и с волнением посмотрел на защитницу. Та была спокойна.

— Всё в порядке, — подтвердила она.

— Уведите меня в камеру, — сквозь боль прошипела Райли. Шарлотта кивнула в знак согласия. Конвоир надел на Райли наручники и вывел её из комнаты.

Оставшись одна, Лотта ещё раз пролистала материалы дела. Сейчас она готовилась к разбирательству самого первого убийства. Того, где не было обнаружено ни генетических следов убийцы, ни отпечатков. На то, что убийцей могла быть женщина, указывало лишь то, что жертва была раздета и перед смертью имела половой контакт, а характер травм говорил о неприязни или даже мести. Ведь предполагаемый убийца продолжал стрелять даже тогда, когда жертва уже была мертва. Также это говорило о возможном состоянии аффекта убийцы.

Теперь, зная о прошлом Райли и образе её жизни, Шарлотта в очередной раз задумалась, могла ли она это сделать. Могла. Предполагаемый убийца должен иметь всего три вещи: средство, мотив и возможность. Средство известно — это револьвер двадцать второго калибра, который был изъят у Райли во время задержания и отправлен на баллистическую экспертизу. Возможность тоже была, учитывая род деятельности подозреваемой и отсутствие алиби на момент совершения преступления. А вот с истинным мотивом предстояло ещё разобраться. Месть? Самозащита? Жажда наживы? Кроме того, насилие порождает ответное насилие. В жестокую игру вступают инстинкты. Если не я его, то он меня. Закон выживания.