Тревога

Гришка остановился вдруг. Было это за два перекрестка до того, где он обычно сворачивал. Не меняя жеманной интонации, он сказал: «Улица Энтузиастов, девятнадцать, милости прошу, приходите, пожалста, можете убедиться собственными глазами…» Наткнувшись на растерянный взгляд Вики, Гриша отобрал у нее руку Павлика, сказал: «Ну, я пошел» — и действительно пошел быстро, не оглядываясь. Зато бедный Павлик бежал с ним рядом, выкрутив шею. Большие глаза его плаксиво смотрели на Вику.

В этот день приятели не воспользовались приглашением Гриши. И на следующий— тоже. Не скоро увидели они дом, выкрашенный в столь БЛАГОРОДНЫЙ цвет. (Стены — сиренево-песочно-бежевые, крыша — цвета молотого кофе, «кофейные» перила крыльца и наличники на окнах.)

Двухэтажный изящный этот дом не только у детей вызывал ощущение шоколадного торта.

Еще притягательнее было все, что внутри.

Разноцветные стены!

Малогабаритная мебель! Легкая, плоская, а главное — косотонконогая. Это — модно! Модно, чтобы спинки у кресел наклонены были не назад, а вперед. Сидя в таком кресле, поневоле бьешь челом хозяину и хозяйке.

Никто меж тем не знал тайны процветания Гришкиного дома. Не знали люди, что у папы его хорошо ПРИВИНЧЕНА ГОЛОВА. А у мамы БОГАТЫЙ ВКУС комиссионных магазинов!

Это она повесила над кроватями коврики блестящие и пестрые, как китайские термосы. Она украсила кухню невероятным натюрмортом: человеческий желудок в стеклянной банке, край пышной кружевной юбки, перчатки, хлыст и два кирпича.