Тревога

Домой Гриша не заходил. Он знал, что у Володи больна мать, и пошел к нему. «А они?.. — с горечью думал он о новых своих приятелях. — Они даже не заметили, что сегодня Володи на вокзале не было. Что они способны замечать и вообще что понимают в жизни— дети!..»

Он шел к Володе, думал о пустяках, спиной ощущая дом свой, который действительно оставался у него за спиной, медленно отдаляясь. Гриша не шел, а брел, и было в этом неосознанное желание подольше помолчать.

Сегодня Гриша понимал все. Другое дело, что ни в двенадцать лет, ни в двадцать два, ни позднее он может не захотеть перемен в своей жизни. Быть может, такая она и ему придется по вкусу?

Глава третья

...А он, оказывается, из тех, кому никак не верится, что на свете есть люди не хуже тебя самого.

Уже с четверга мамка что ни делала — говорила: «Приедет отец — приладит… Приедет отец — нажарю». Слава соскучился по своему бате, но по котлетам еще больше. Мать продолжала отыгрываться на супах, да молока в доме было много, а вот второго к обеду не бывало. Его заменял сырок «Новый». Эти плавленые сырки Слава видеть не мог. Когда мать откусывала по большому куску прямо от целого, казалось, что она мыло ест.

Слава почувствовал облегчение, вспомнив, что сегодня пятница, половина которой уже прошла. Потом вспомнил про мороженое, и эта мысль приятно в нем разошлась: завтра тоже два брикета можно съесть, потому что от покупок ДЕНЮЖКА осталась, а матери он не дурак говорить. Мать завтра снова даст. Пятьдесят пять копеек, которые сейчас лежат в кармане, — это заработанные. Головой пришлось поработать, прежде чем их заполучить. Приходилось долго и кропотливо считать, сколько копеек останется, если купить не килограмм макарон, как было поручено, а девятьсот граммов. Теперь не мать упрашивала — возьми того и этого, теперь он сам приставал: давай вспоминай, чего еще надо.

Так за лето, глядишь, разовьются у парня арифметические способности.