Тревоги любви

— Наступили день и час, назначенные для нашей дуэли, — произнес он. — А вот и южный крепостной вал, если не ошибаюсь. Угодно вам будет приступить?

При виде этого человека Шовелен почувствовал в душе смертельный холод и побледнел как полотно. В наступившей тишине отчетливо донеслись звуки церковного колокола, призывавшие к молитве.

Шовелен с трудом овладел собой.

— Довольно, сэр Перси! — резко сказал он. — Вы прекрасно знаете, что я никогда не имел намерения драться с вами этими отравленными шпагами, и…

— Да, я это знал, месье Шовелен! Но знаете ли вы, что я имею намерение убить вас… как собаку? — И, отбросив шпагу, Блейкни наклонился над маленькой фигуркой Шовелена, которого мог отправить на тот свет одним ударом своего могучего кулака.

Однако Шовелен не испытывал больше ни малейшего страха.

— Если даже вы убьете теперь меня, сэр Перси, — спокойно сказал он, — вы не сможете уничтожить письмо, которое гражданин Колло д'Эрбуа в настоящую минуту везет в Париж!

От этих слов настроение сэра Перси мгновенно изменилось, и он разразился самым добродушным смехом.

— Ну, месье… э-э… Шобертен, — весело воскликнул он. — Это всего остроумнее! Вы слышите, дорогая? Черт возьми! Да я просто умру от смеха!.. Месье думает… нет, это чертовски остроумно! Месье думает, что английский джентльмен станет бороться, валяясь на полу, для того чтобы отдать злополучное письмо!

— Сэр Перси! — прошептал Шовелен, томимый страшным предчувствием.

— Вы положительно меня изумляете, — продолжил сэр Перси, вынимая из кармана смятую бумагу и показывая ее Шовелену. — Вот письмо, которое я писал, чтобы выиграть время. Однако вы гораздо глупее, чем я думал, если предполагали, что я могу дать бумаге какое-нибудь иное назначение, кроме вот этого! — И он резким движением ударил Шовелена бумагой по лицу. — Хотите знать, месье… э-э… Шобертен, какое письмо везет в Париж ваш друг гражданин Колло? Оно короткое и написано стихами — я написал его сегодня, пока вы думали, что я пьян. Нет, вино было все вылито за окно, я недаром сказал, что не так пьян, как вы думаете… Так вот содержание парижского письма:

Алый Первоцвет мы ищем впопыхах —

Где ж он? На земле? В аду? Иль в небесах?

Франция давно охотится за ним,

Но Цветок проклятый все ж неуловим!

— Стихи недурны и в переводе, вероятно, доставят большое удовольствие вашему другу, гражданину Робеспьеру.

Пока Блейкни говорил, послышался в третий раз звон к вечерней молитве, а в гавани прогремела пушка. Теперь каждую минуту мог вернуться Эбер или кто-нибудь из солдат, и сэру Перси пора было подумать о бегстве. Схватив Шовелена за плечи, он быстро оттащил его в ту сторону, где незадолго перед тем сидели Маргарита и отец Фуке. При помощи веревки, плаща и кляпа, приготовленных для леди Блейкни, сэр Перси, хорошо отдохнувший в этот день, в одну минуту сделал из бывшего французского уполномоченного при английском дворе бесформенный узел, не способный ни двигаться, ни звать на помощь, а затем отнес его в ту комнату, где целый день страдала Маргарита. Уложив Шовелена на постель, он несколько мгновений смотрел на него с какой-то смесью сострадания и презрения, а перед уходом невозмутимо вынул из кармана клочок бумаги и вложил его в дрожащие пальцы своего врага. На бумаге были нацарапаны четыре строки стихов, которые через сутки должны были прочесть Робеспьер и его товарищи. Затем Блейкни не спеша вышел из комнаты.

Когда он вернулся в комнату, где писал письмо, Маргарита стояла у окна, опершись изящной рукой на спинку стула, вся ее фигура выражала страстное ожидание. С той минуты как ее муж схватил подсвечники, она уже поняла его намерения и все время была наготове помочь ему в случае нужды. Мужество ни на минуту не изменило ей. Стоя в стороне, она чутко прислушивалась к тому, что происходило в окружавшей ее темноте. Только тогда, когда смертельный враг ушел с ее пути, она появилась из своего темного угла и подошла к столу, освещенному лампой.

Войдя в комнату, Блейкни в дверях остановился, как будто радость видеть любимую женщину была ему не под силу. В следующую минуту Маргарита уже была в его сильных объятиях, все тревоги вмиг забылись. Перси помнил одно — она его любит, а он ее боготворит.

Вдруг в окно послышался трижды повторенный крик морской чайки.

— Это, должно быть, Тони, — сказал сэр Перси, осторожно поправляя капюшон на голове жены.

— Лорд Тони? — прошептала она, словно пробуждаясь от сна.

— Ну да, Тони, и с ним еще кое-кто, я велел им быть наготове сегодня вечером, как только в крепости все успокоится.

— Значит, ты был так уверен в успехе? — с изумлением спросила Маргарита.

— Да, — просто ответил сэр Перси.