Тревожная осень

Ссутулившись, Андрей Семенович быстро направился к машине. Работать-то все равно надо. Или, точнее, тем более надо.

Через полчаса он был на работе. Пружинистым шагом прошел в свой кабинет, по пути бросил что-то обычное секретарю. У него действовало железное правило: перед подчиненными шеф всегда должен быть здоров и подобающе одет: костюм и рубашка с галстуком. Это как форма для военного. Никаких футболок, джинсов и прочих современных наворотов. А главное, шеф обязан всегда быть в хорошем настроении и излучать уверенность в завтрашнем дне. Иначе сотрудники начнут искать чего-нибудь на стороне, что вредно для компании. Он был очень ревнив, и от тех, кто «поглядывал налево», старательно избавлялся.

Около получаса Андрей Семенович работал со срочными бумагами. Затем вызвал финансового директора, и они обсудили платежи. Наконец он остался в кабинете один.

«Ну что, – подумал Дымов, – кокетничать не перед кем, советоваться не о чем и, по сути дела, не с кем, кроме как с урологом. Поэтому нужно прекращать валять дурака и звонить шефу клиники «Вирайл», доктору Жизневу, который, по его (и не только) мнению, был первоклассным врачом-урологом. К тому же он долго стажировался и работал в известной американской клинике».

Вспоминая историю знакомства с Жизневым, Андрей Семенович расценивал ее как чудо и знак свыше, дарованный судьбой. В 1995 году его друг, Олег Николаевич Вартанов, которого в узком кругу называли просто Николаичем, ушел на пенсию и пропал. Дома его не было, мобильный не отвечал, хотя Андрей Семенович звонил много раз. Он справедливо считал, что человек, который отработал более сорока лет на таких должностях (Николаич в двадцать пять лет стал главным инженером завода, в тридцать четыре года – генеральным директором), резко отойдя от дел, может впасть в апатию, и это негативно скажется на его здоровье. Поэтому Дымов упорно названивал Николаичу, желая обсудить несколько рабочих вопросов. И делал это не только для того, чтобы тот не сомневался – несмотря на пенсионное удостоверение в кармане, он по-прежнему в обойме. Андрей Семенович был уверен, что его компании может быть полезен жизненный и профессиональный опыт старшего друга, его технические знания.

Вдруг месяца через три Николаич объявился в Петербурге, нашел Андрея Семеновича и пригласил его на ужин в ресторан гостиницы «Европа».

– Куда вы исчезли, Олег Николаевич? – набросился Андрей Семенович на друга. – Небось с аппетитной молодайкой обживал необитаемый остров?

– Если бы, – ответил Николаич. – Пойдем-ка сядем. Выпьем для аппетита по сто пятьдесят с прицепом, и я все тебе расскажу.

Как выяснилось, у Николаича был рак простаты. Оперировали его в Америке. Сопровождающим был хороший петербургский врач, то ли уролог, то ли геронтолог, который сам долго работал в Штатах.

– Надо бы тебя с ним познакомить, – сказал Николаич. – Вдруг когда-нибудь понадобится. А пока пусть расскажет, как нам с тобой по-научному с бабами обращаться. Правда, хоть мы с тобой, в отличие от него, Военно-медицинскую академию не кончали, насчет баб сами можем доктора чему-нибудь научить. Заодно выпьем вместе.

Услышав, что врач, долго работавший в Штатах, может ему понадобиться, суеверный Дымов решил с ним не знакомиться: не буди лихо, пока оно тихо. Боялся Андрей Семенович всего этого.

Года два назад он попросил врача, который лечил его семью более десяти лет, порекомендовать хорошего уролога. Добрейший Эдмонд Протасович выполнил просьбу и записал его к врачу. Но, как на зло, за десять минут до того момента, когда Андрей Семенович должен был выехать из офиса, к нему ввалилась толпа сотрудников с завода, с которым он четыре года поддерживал тесные связи. Какой врач?! Секретарь стала спешно накрывать стол прямо в кабинете. Предполагалось, что здесь будут только бутерброды, а на основное блюдо они поедут в ближайший ресторан.

Андрей Семенович позвонил семейному доктору с просьбой перезаписать его на другой день.

– Вы знаете, может, это и к лучшему, – ответил Эдмонд Протасович. – Я запишу вас к самому шефу.

Через пару дней они вместе приехали в клинику «Вирайл» на улице Подковырова. В регистратуре Андрей Семенович обратил внимание на одну из фотографий, висевших на стене: мужчина тридцати пяти – сорока лет, снятый на фоне какой-то американской клиники. Память услужливо напомнила ему рассказ Николаича о докторе из Штатов. Но Андрей Семенович отмахнулся от воспоминания: «Мало ли в Петербурге врачей, которые бывали в Америке?».

Их позвали в кабинет Жизнева. За столом сидел крепко сбитый мужчина, явно когда-то занимавшийся спортом. По привычке Андрей Семенович протянул доктору свою визитную карточку. Как только Александр Владимирович взял ее в руки, тут же сказал:

– Я слышал о вас много хорошего – от Николаича.

Тот самый врач! Все-таки Земля маленькая и очень круглая.

Они сразу понравились друг другу. Андрей Семенович почувствовал в докторе крепкого профессионала – на таких людей у него был нюх. Александр Владимирович тоже разгадал своего пациента. На прощание он сказал: